забыл всю прелесть детских попыток найти себе приключения на пятую точку, то нетрудно было догадаться, куда этот шифер вскоре грозит улететь.

— Ульяна! — шикнул я. — Чего удумала?

Испуганно ойкнув, девчушка, загородив собой Антона, тут же начала пытаться отфутболить шифер с поля зрения, но, поняв, что ее разоблачителем являюсь всего лишь я, тут же успокоилась.

— Тьфу ты, блин, Макс! — махнула рукой та, возвращая в личико безмятежность. — Напугал. А я думала, что вы с Лиской насовсем миловаться ушли. Ну, так даже лучше — будете в первых рядах. Готовы к красивому шандараху?

Алиса густо покраснела, всем взглядом намекая своему протеже, что ночью ей придется ой как несладко. Но меня сейчас заботила не излишняя прямота рыжей-младшей. А ее дурь в голове.

— Никакого шандараха не будет! — твердо заявил я, резко выхватив у девчушки рогатку.

— Ну-у-у-у! — хором протянули Ульянка с Антоном.

— Не «ну»! — отрезал я, поправляя очки. — А если бы кто-то покалечился, вы об этом не подумали? Ну или хотя бы о том, что после вашей выходки Панамка всяко бы осатанела и лишила бы нас вечера страшилок?

— Ой… — теперь уже покраснела Ульянка, обхватив голову руками и пытаясь старательно спрятаться от моего взгляда.

— Вот тебе и «ой», дурашка мелкая, — я все еще старался выглядеть максимально грозно, но рыжая-младшая включила свое безотказное оружие — вид ангелочка. А с таким аргументом весь мой праведный гнев уже начинал сходить на «нет».

— Макс, не ругайся, пожалуйста, — робко вставил Антон. Было ощущение, что он готов расплакаться. — Просто мы…

— Да понимаю я, Антох, — я чуть понизил голос, дабы показать, что я хоть и злюсь, но и не совсем уж в ярости. — Вы теперь с Ульянкой два крутых хулигана, не разлей вода. Да только вот момент — вот испортили бы вы сейчас всем вечер, и чем ты, тогда, спрашивается, лучше тех, кто тебя еще не так давно задирал?

— Я… Я не подумал, — по-прежнему очень тихо признался Антон.

— Вот что, дружище, позволь дать тебе еще один совет, — окончательно смягчился я, присаживаясь напротив мальчика, дабы наши глаза оказались на одном уровне. — Быть крутым — это совершенно не обозначает, что надо все вокруг крушить и ломать, аки Халк.

— Кто? — переспросил тот.

— Не суть… Я это к чему говорю — посмотри вот на меня. Чего греха таить — я отношусь к той категории людей, кого многие сходу окрестили бы «ботаником». Чего уж говорить — даже Алиса меня сначала костерила на чем свет стоит.

В этот момент я бросил в ее сторону короткий взгляд, будучи уверенным, что Алиса нет-нет, да сделает какое-нибудь колкое замечание. Но та стояла с каким-то совершенно отстраненным взглядом, словно на нее разом нахлынуло множество воспоминаний.

— И посмотри на нас теперь, — продолжил я, так и не дождавшись никакой реакции. — Не разлей вода. И это вовсе не из-за каких-то эпатажных поступков, которые иначе, как идиотизмом, не назовешь. Харизма и острый ум — вот оружие настоящего «крутого парня», понимаешь, о чем я?

— Наверное… — прошептал Антон, потупив взгляд в пол.

— Не переживай, проведем еще с тобой пару-тройку профилактических бесед, — подмигнул я, хлопнув паренька по плечу. — Кстати, если уж так хотелось немного добавить шуму в костровые посиделки — могли бы стащить у кастелянши пару простынок, нарисовать на них страшные рожицы и выбежать таким распрекрасным с дикими завываниями. Эпатаж есть? Есть. И точно никто не пострадает. Да и ругать не сильно буду за такую невинную проделку.

— Но это же не страшно совсем, — скривилась Ульянка.

Ага, думаю, не страшно. Помню я, как ты пятками сверкала в первый день нашего прибытия в лагерь после этого «не страшно».

— Задача не в том, чтобы испугать, а просто, чтобы хорошо и весело провести время, — изрек мудрый я. — Все, давайте, оба, испарились отсюда, пока Панамка не додумалась ревизию устроить. А то увидит нас тут, с шифером в ногах и с рогаткой, сама нам такой шандарах устроит, что мало не покажется.

— Рогатку-то отдашь? — неуверенно поинтересовалась рыжая-младшая.

— Хренушки, — отрицательно мотнул я головой в ответ. — Не накосячишь хотя бы до завтрашнего утра — получишь.

— Ой, да на здоровье, — недовольно фыркнула Ульянка. — Пошли, Антоха, а то еще занудством заразимся от этого… этого… редиски этой, во!

Горделиво подбоченившись, девчушка показала мне язык и, схватив неловко улыбающегося товарища, вынырнула из кустов обратно на костровую поляну.

— Мда, — подытожил я, пряча рогатку за пазуху. — Кажется, мы только что с тобой помогли нашему отряду избежать больших неприятностей.

А в ответ — беспросветная, как поздняя московская осень, тишина. Я присматриваюсь к лицу рыжей и замечаю, что ее губы едва заметно подрагивают.

— Алис, все хорошо? — спрашиваю обеспокоенно.

— Д-да, — наконец выдавливает та. — Прости, просто ты мне сейчас очень сильно кое кого напомнил…

— Правда? — я внимательно продолжаю следить за ее мимикой, но никаких сторонних эмоций больше не вижу. — И кого же?

— Неважно, — отвечает та, резко собравшись. Лишь одна, похожая на глицериновую, слеза медленно ползет по ее лицу и падает между расстегнутыми верхними пуговицами пионерской формы.

Делаю затяжку из электронки, которая становится неожиданно горькой. Либо испарик уже по-хорошему пора менять, либо… Либо мне остается только признать, что дальнейшие расспросы пока что не являются моей прерогативой. Не дорос еще, пардон муа, до такого.

— Ладно, — вздыхаю. — Пойдем. А то точно рискуем озвездюлиться.

Крадучись, прокрадываемся на полянку. Костер тем временем уже почти потух, и пионерам пришлось сгруппироваться поближе, дабы продолжать чувствовать его тепло. Словно единый организм, они держали руки на плечах друг у друга. Кто-то продолжать под нос мурлыкать свои любимые песни, кто-то просто шептал слова, очарованный моментом. Но наверняка все сейчас проматывали в голове минувший вечер, совершенно не желая возвращаться назад в лагерь.

«I know there’s gotta be some peace in me, but I can’t find it. I get so sick of the looking…» — почему-то вспомнились сейчас строчки из песни «Happiness» Грейсов.

— Ага! — торжественно провозгласила темнота позади нас голосом вожатой. — Ну и где мы шляемся?

Алиса от неожиданности вздрогнула и спряталась за мной. Оставалось принять удар на себя. Выдохнув, я с максимально деловым видом повернулся к Ольге.

— В смысле «где»? — переспросил я. — Тут мы были. Решили прогуляться. В этом есть что-то криминальное?

— В самом факте прогулки нет, — хмуро ответила вожатая. — Но можно было хотя бы меня в известность поставить. Я же за вас ответственность несу. А в лесу всякое случиться может. Особенно, в темное время суток.

— Извините, Ольга Дмитриевна, — ответил я, будто читая