ва́женного. И он его с костями съел. Запросил Идо́лищо пить. Принесли котел пива. А несли двадцать пять человек. И он за́ уши взял и выпил. А Илеюшко не стерпел и сказал: «Была у меня у батюшка кобыла обжорли́ва. И обжиралась ходила, на за́хлевьи издохла». Тогда Идо́лишшо сказал: «Каков из вас есть Илья Муромец? Я бы, — говорит, — на одну доло́нь посадил, другой притяпнул. Только меж доло́нями мокро бы осталось». А Илеюшко шляпу снял, по Идо́лишшу ударил и со всем с простенком вышиб. И сказал: «Вот таков он и есть!» Убил Идо́лишша.

146

[СОРОК КАЛИК]

Собиралось сорок калик со каликою,

А клали промежу́ собой заповедь великую:

«Кто у нас, братцы, заворуется,

И кто у нас, братцы, заплутуется,

5 А кто из нас, братцы, за блудо́м пойдет, —

Не ходить нам, братцы, не под царский суд,

Не под царский суд, не под княжеский,

А судить-то мы будем, братцы, своим судом:

Ясны-ти очи тянуть косицами,

10 А речистой язы́к тянуть те́менем,

А ретиво́ сердцё тянуть промеж двух плечей».

Отправились калики в путь-дорожочку,

А повстрецалась им стретушка великая

Встретился Владимер стольне-киевской:

15 «Уж вы здраствуйте, калики перехожие!»

— «Уж ты здраствуй, Владимер стольне-киевской!»

— «Не слышал я, братцы, стиха Еле́ньского,

Уж вы спойте-тко, братцы, стих Еле́ньские».

Они друг на дружку стали зглядывать,

20 Ко́пья во сыру́ землю́ испоты́кали,

А сунки на копья испове́сили,

А суночки-котомки были шо́лковые,

А подсуночники были серебряные,

Запели братцы стих Еле́ньские,

25 Мать-то сыра земля потрясаласи,

А в озёрах вода всколебаласи,

А копья во сырой земле пометусились,

А с копьей сунки приобсыпались,

А Владимера конь спотыкается,

30 А буйна голова с плеч покатилася,

Под праву руку подхватывал Добрыня Никитич,

А под леву руку подхватывал Илья Муромец.

«Перестаньте-тко, братцы, петь сти́ха Еле́ньского,

Заходите, братцы, во Киев-град,

35 В мои полаты белокаменны.

Был Михайлушко прекрасной красоты,

На Михайлушка прельстилась Опраксея-королевая

И во суночку поло́жила Владимера чашу красна золота.

Пробыли во Киеве одны суточки,

40 Отправились калики в путь-дороженьку.

(Больше ещо есть, да призабыла. Еще слово полдесяток, как состигли с чашей).

——

Григорий Михайлович Плакуев

Г. М. Плакуев (1868—1945 гг.) родился и всю жизнь прожил в Нижней Зимней Золотице. В молодости славился по всей Архангельской области как хороший охотник, хотя всегда стрелял только из кремневого ружья. Когда он состарился и не мог больше работать в колхозе, последние годы своей жизни жил на средства детей.

Былины он перенимал в семье сказителей Крюковых (Г. Л. Крюков был двоюродный брат Устиньи Крюковой, родной тетки матери Плакуева) и у сказителя Ф. Т. Пономарева из Верхней Зимней Золотицы.

С трудом припомнил и рассказал былины «Петровичи-Сбродовичи» и «Про Дюка Степановича» и гладко спел «Небылицу». От него записаны еще анекдоты про Петра I и несколько песен; одна из них — «Про Грумант» опубликована в статье Э. Бородиной-Морозовой «Сказания и песни о Груманте».[98]

Г. М. Плакуев уверял, что прежде знал много старин, но по молодости стеснялся исполнять их при приезжих. А. В. Марков заходил к его матери и получил от нее в подарок рукопись Устиньи Крюковой «Осада Соловецкого монастыря» (Марков, стр. 469—472), но собирателю никто и не подумал сказать, что сам Г. М. Плакуев «пропевает старины». Устинья Ивановна Крюкова жила в кельях старообрядческого Койденского скита, где у нее воспитывалась и обучалась грамоте ее племянница, мать Г. М. Плакуева. В доме Г. М. Плакуева было несколько рукописных книг. В деревне говорили, что эти книги попали к его матери после того, как закрылся скит.

Г. М. Плакуев рассказывал, что в Золотице, в обеих деревнях, Верхней и Нижней, в разных семьях были книги про богатырей. Много было их и у самого Плакуева: «Раньше книги дешевы были... В деревню приезжали владимирцы и татары и всё продавали дешево — разны больши картины про богатырей — три копейки... У нас картина была «Камское побоишшо», да вся истлела. Вси бога́тыри были в ли́цях. Тридцать три наших богатыря, да и у того много силы было».

У Г. М. Плакуева сохранилась растрепанная школьная хрестоматия «Отблески» без начала и без конца с 9-й по 148-ю страницу. В ней напечатано несколько былин. Эта хрестоматия была рекомендована для учащихся приготовительного и первого класса гимназии. Кроме того, у Плакуева были комплекты журналов «Вокруг Света» за 1905 г. и «Нива» за 1916 г.; книги: Станюкович. Морские рассказы; Уроки географии, вып. III, составил Д. Семенов. СПб., 1862; Жилинский. Промысел морского зверя в Белом море и на Ледовитом океане, 1930; некоторые популярные издания Синода. Сам Григорий Михайлович говорил о себе: «Я неграмотный, а памятный. Читать по-печатному умею, а писать не научился, не хотел. Меня не принева́ливали ходить в школу. А сосчитать сосчитаю лучше ученого, меня не обманешь».

147

ДЮК СТЕПАНОВИЧ

Поехал Дюк Степанович из Индии богатою, попросил он у матери благословленьица проехать в красный Киев-град, он ко ласкову князю ко Владимеру. Он приехал в красен Киев-град.

А у князя был почесен пир. Они вси на пиру напивалисе, они вси на пиру наедалисе. Посадил он Дюка Степановича повыше всех, наливал он чарочку зелена́ вина, зелена́-то вина да полтора ведра.

И он берет-то цяроцьку во праву́ руку́, и попробовал зелена́ вина, и поклялся он своей буйной головушкой, и говорит князю Владимеру: «У тебя, — говорит, — боченки сосновые, а обруцы вересо́вые, в подвалах у тя лежат на сырой земли, не могу я пить вашего зелена́ вина».

И спрашивает князь Владимер его: «А у вас как в Индии богатою?»

— «А у нас боченки-ти дубовые, а обручечьки-ти на бочечьках-то медные, а в подвалах висят на цепях».

Подали ему калациков, он верх-то объест, а испод за окно выкинет.

И спрашивает его да князь Владимер: «Поцему ты, — говорит, — насьмехаешьсе?»

— «Потому я, — говорит, — насьмехаюсь: у вас поме́лышки сосновые, а поме́лышки тиной пахнут. А у нас-то поме́лышка шелко́вые. Пашут в печах шелко́выми поме́лышками».

Отошел у его почесен пир, и князь Владимер-от советует: «Кого бы послать мне-ка в Индигу богатую списать-то Дюково именьицо?»

Посылает он Добрынюшку Никитича осмотрить и описать всё именьице. И поехал Добрынюшка Микитич млад. Приезжает он во Индигу богатую. Видит на восходе красна