Как? – Вот вопрос, который мне должны были бы задать в первую очередь, но – не задавали, словно чья-то рука отводила глаза любому, заметившему подобное несоответствие.

Не буду скрывать, я, на это всё, глаза никому открывать не собирался.

Оно мне надо? Нет.

Ну и ладно. Не хотят видеть очевидное – их проблема.

Впрочем, я допускал, что к подобному мог приложить свою конечность мой Зелёный недруг, предоставляя мне нечто навроде форы. Или же, что тоже возможно, тут вмешивалась в происходящее его часть – та самая, что была во мне, уже пару раз спасавшая мою драгоценную – для нас обоих, шкурку. Может и так, а может и нет. Копаться во всём этом я не стал.

* * *

Закончив со своими подопечными, перейду к доставшимся нам машинам.

* * *

В моём текущем статусе ветерана, пусть он и достался мне незаслуженно, был один плюс, перевешивавший как бумажную рутину в виде множества бланков заявок и отчётов, так и ответственность за жизни вверенных мне парней.

И плюс этот заключался в том, что именно я определял тип кораблей своего звена.

К этой задаче я подошёл максимально ответственно – затребовав из бортового архива всю имеющуюся документацию по бывшим на авике кораблям.

Выбор был не прост – от типа машины зависело всё. И построение, и тактика, и распределение целей, и… Всё, в общем.

Да, это была, по-настоящему, сложная задачка, особенно не имея и малейшего представления о боевых качествах своего звена. Ведь одно дело мочить цели, сидя в кресле тренажёра, где тебе ничего не угрожает и совсем другое в бою, когда рядом – кажется протяни руку и ухватишь, проносятся потоки энергий, готовые изжарить тебя до красивой румяной корочки.

Вот как себя поведёт тот же Гарри, когда по корпусу застучат градины шрапнели, расцвечивая панель тревожными всполохами выбитых модулей?

Отвернёт?

Бросит рычаги, сжимаясь в кресле?

Или, сжав зубы и хрипло матерясь, продолжит атаку, гася вражеские отметки?

А Виго? Не сорвёт ли ему крышу и он, отключив связь, пойдёт на таран? А ведь он мог и попытаться дезертировать, предпочтя новому преступлению сомнительные шансы выжить во встречном бою.

Впрочем, за последнее, ну, что подобного не случится, я был уверен. Причиной тому было очередное, воспитательно-агитационное, собрание, на котором нам рассказали об устройствах самоликвидации, установленных на всех наших кораблях.

Как пафосно поведал очередной пропагандист, всё это было исключительно ради нашего же блага – не могут же воины человечества, сдаваться в плен?

– Нет! – Вещал, покраснев от натуги, агитатор: – Сто! Тысячу раз нет! Смерть – вот что несём мы врагу! И даже ей, своей гибелью, мы должны причинить урон! Дождитесь спасательного борта и, когда он окажется рядом, подрыв! Только так! Так и…

Из его трескотни, кроме того факта, что любого из нас ждёт смерть, стоит нам отклониться с курса, я, с удивлением узнал, что жабки далеко не так кровожадны, как нам тут втолковывают. Вот посудите сами – стали бы вы спасать чужака, с которым только что остервенело рвали друг друга в клочья? Уверены, что стали бы спасать?

Я – нет.

Сама мысль спасать захватчика-чужака, пришедшего с войной в мой дом, мне казалась бредом. А вот жабки, как оказалось, спасали. Зачем? Это я узнал гораздо позже. Расскажу, как до нужного места дойдём.

* * *

Свой выбор – в плане кораблей своего звена, я остановил на Корсарах.

Штурмовиках, одинаково комфортно чувствовавших себя как в пустоте, так и в атмосфере. Добавим к этому отменное бронирование, мощное, для своего класса, вооружение, приличную скорость и готово – перед вами корабль моей мечты. Но, как и везде, без минусов не обошлось.

Манёвренность – именно она была принесена в жертву, обеспечив все указанные выше, плюсы.

Первые модели Корсаров, а начали их выпуск ближе к середине войны, были двухместными, со штурман-стрелком, прикрывавшим заднюю полусферу. Позднее, когда дела стали выправляться, второго убрали, заполнив освободившееся место накопителями, примерно на треть повысившими мощность бортовых лазеров.

Нам, как можно догадаться, достался именно этот вариант, причём в совершенно новеньком состоянии – что поделать, не удалось нашей Длани поучаствовать в сражениях Первой Жабьей.

* * *

А ещё, Корсары были красивы. Плавные, зализанные обводы, стремительно вытянутый остроносый корпус, четвёрка коротких крыльев, увенчанных пилонами с лазерными установками – эти машины до боли напоминали мне обводы кораблей Империи. Той самой, из моей первой реальности. Вот даже не знаю, что тут и сказать – мысли о доме, о родной вселенной, одолевали меня всё чаще и это не было ностальгией уставшего тасовать реальности человека.

Я просто вспоминал прежние годы, вернее – воспоминания сами возрождались в моей голове, а напомнив о себе исчезали, оставив после себя лишь лёгкую грусть. И что интересно – возникли они только сейчас, когда я оказался на борту Длани, не появившись ни разу прежде.

* * *

Выбор типа машин был сделан и пока техники расконсервировали наши борта, я, договорившись с капдва, загнал своих парней на тренажёры, где гонял их до изнеможения, объяснив, что ведро пота, пролитого на тренировках, куда лучше пригоршни крови залившей кабину в бою.

Объяснил доходчиво, сбив каждого из них в схватке один на один. Против всех выходить не рискнул, всё же Корсар для меня был в новинку, а рисковать репутацией командира в мои планы не входило.

Гонял их так я четыре дня, чтобы на пятый, построив моё скромное воинство в колонну, вывести их на лётную палубу, где нас ожидала шеренга техников, с гордым видом выстроившаяся перед четвёркой Корсаров, сверкавших нетронутой пустотой, краской.

* * *

Первый наш вылет оказался именно таким, каким и должен был быть – ужасным.

Одно дело – тренажёр, пусть и максимально приближенный к реальности. Освоившись там, мои парни были просто мечтой любого комэска. Идеальный строй, приемлемые, пусть и немного шероховатые, развороты с заходом на цель. Даже с их меткостью я был готов смириться – худо-бедно, одним выстрелом из трёх, но попадали, что – принимая во внимание количество кораблей и стволов, было терпимо.

Но вот стоило им сесть в настоящие кабины и положить руки на настоящие рычаги, как всё пошло прахом и мне, вылетавшим последним, пришлось до дна испить эту чашу позора.

* * *

Вылетавший первым Гарри, тот самый, с грибом на киле, в принципе, сделал всё правильно. Сев в кабину, он пристегнулся, быстро пробежался по приборам и, запросив добро, толкнул вперёд ручку тяги.

Вот только дальше всё пошло наперекосяк.

Ручку-то он толкнул, но то ли от волнения, то ли спеша покинуть лётную палубу как можно быстрее, толкнул её слишком сильно – движки рявкнули так, что я едва не подпрыгнул на месте, а стоявший рядом со мной техник скривился как от зубной боли, видя подобное насилие над только что отлаженной машиной.