Металлическая рама переднего сиденья ударилаего по лицу. Хорошо, что передний зуб оказался прочным. Горм почувствовал ворту вкус крови и глотнул. Марианна громко засмеялась. Не над ним, она былазанята своим разговором. Но она засмеялась.

Горм мог бы остановить автобус и выйти. Онпопытался представить себе, как это будет выглядеть. Как он останется наобочине, а автобус покатит дальше.

Горм оказался полезен, когда они приехали наместо и надо было тащить к дому рюкзаки и сумки. Сестра-Лебедь вытянула шею изаговорила с ним. Она как будто забыла, что он поехал с ними против ее желания.Но как только они перенесли вещи в дом, она об этом вспомнила.

Юн и Хокон оставили сумки с бутылками накрыльце. Горм слышал звон бутылок, когда нес сумки к дому. Он думал, что тампрохладительные напитки. Но там было пиво. Не успев войти в дом, Хокон досталбутылку и приставил ее ко рту. Содержимое как будто вылилось в него.

Горм с удивлением наблюдал за ним. Хоконладонью вытер с губ пену и великодушно оскалился. Горм отвернулся.

Бутылок было больше, чем ему показалось напервый взгляд. Гораздо больше. Хокон понес их к ручью.

— Черт подери, пиво надо охладить. Сельтерскаяможет постоять и в прихожей, она не перегреется.

Девочки приготовили суп из пакетиков инарезали хлеб. Все расположились вокруг старого стола на кухне. Горм чувствовалсебя назойливой мухой. Во время еды с ним никто не разговаривал. Хокон и Юндержались, как у себя дома. Они тискали девочек, и Юн, не таясь, положил рукуКари на грудь.

— Перестань, наглец! — крикнула Кари, но онасмеялась. Горм хотел пройтись, однако, несмотря на июнь, вечер был холодный. Ктому же он не был намерен позволить им распоряжаться собой. Этого еще нехватало! Он имеет право быть в доме, так же как и они.

Четверка затеяла игру в карты. Хокон предложилиграть в покер на одежду, но Марианна скосила глаза под длинными ресницами всторону Горма и сказала: «Нет».

Хокон втиснулся рядом с ней на старыйдвухместный диванчик. Под тонкой рубашкой выпирали мощные бицепсы. Он положилруку ей на плечи и прижался губами к ее щеке.

В Горме шевельнулся камень. Он ворочался сбоку на бок, но наружу не вырвался.

Они все еще играли в карты. Марианна включилапроигрыватель, чтобы послушать Фрэнка Синатру. Мембрана была старая.Проигрыватель сипел. В стекла барабанил дождь. Серый поток. Марианна все времявыигрывала и громко смеялась при каждой взятке. Казалось, вся комнатапринадлежит Фрэнку Синатре и Сестре-Лебедю. Хокон держал руку на ее колене.

Горм видел это под столом. Он расположился внизком кресле у окна и собирался читать «Три мушкетера». Да, он не ошибся, рукаХокона скользнула вверх по бедру Марианны. Это было отвратительно. Горм быстроначал читать. Буквы плясали у него перед глазами.

Когда он снова поднял глаза, рука Хоконапо-хозяйски лежала между ляжками Марианны. В самой глубине. Марианна картамиприкрыла лицо.

Интересно, знают ли они, что Горму все виднопод столом. Вряд ли. Тогда бы Хокон не осмелился на такое. Горм читал, нонепонимал прочитанного. В книге говорилось что-то о предательстве. О дуэли. Онперелистнул несколько страниц. Д'Артаньян и его мушкетеры захватили в пленковарную Миледи. «Я пропала. Меня убьют!» — сказала она. Мушкетеры перечислиливсе ее грехи. Это был настоящий дьявол в облике женщины.

Юн принес еще пива и сельтерской. Он и Кари,как ни странно, сидели на своих стульях. Пара играла против пары: Кари с Юномпротив Марианны с Хоконом. Глаза у Хокона стали мутными, он вдруг началрассказывать о службе в авиации.

Благородные мушкетеры простили Миледи. Носправедливость должна была восторжествовать.

— Капрал — мудак, — объявил Хокон, закончивсвою историю. Теперь его рука целиком скрылась под скатертью.

Неожиданно Сестра-Лебедь вскрикнула «Ах!» ипопыталась убрать руку Хокона. Но это было несерьезно. Горм всё понимал. Ейхотелось, чтобы его рука оставалась там, где лежала. Хотелось! Странное чувствоохватило Горма. Во рту скопилась слюна. В ушах шумело. Этот шум сливался сшумом дождя. Бежал по стеклам. Влажный шум. Он словно копился в голове Горма идавил на виски.

Палач поднимает меч и совершает казнь. СмертьМиледи неизбежна.

Неожиданно Горм встретился глазами сСестрой-Лебедем. Они помутнели от наслаждения. Неужели она смотрит на него?Нет. Она никого не видит. Марианна быстро отвела глаза, встала и одернуладжемпер.

Палач заворачивает тело Миледи в красный плащи бросает в реку.

— Что с тобой, Марианна, игра еще не кончена!— рассердился Хокон и хотел силой посадить ее обратно.

— Я больше не могу. — Марианна закинула рукиза голову. Глаза Хокона приклеились к ее телу.

— Просто ты видишь, что на этот раз вам невыиграть, — мрачно сказала Кари.

— Я хочу распаковать вещи. — Марианна пошла кдвери. Ее ягодицы перекатывались в узких брюках. Задние карманы двигались изстороны в сторону.

Кари встала и пошла за ней. Было слышно, какони возятся там наверху.

Теперь дождь хлестал прямо в окна. Хокон и Юнвыпили еще пива и поднялись за девочками наверх. Горм понял, что ему туда идтине следует.

Три мушкетера едут дальше. Но на следующихстраницах не произошло ничего по-настоящему интересного.

Довольно долго сверху слышались возня и смех.Потом оттуда сбежала Марианна. Она тяжело дышала. Волосы растрепались. Рот былкроваво-красный. Марианна прошла на кухню, не удостоив Горма взглядом. Потомсверху спустились и остальные. Юн и Хокон сказали, что хотят разбить старуюпалатку.

— Но в ней нет пола, — удивленно сказал Горм.

— Немного дождя крестьянской земле неповредит, — засмеялся Юн и надел куртку.

— Мы всегда ставили ее на лужайке, —предупредительно сказал Горм. Ему было непонятно, что кто-то готов выйти поддождь, чтобы поставить палатку. Но парни только смеялись и обменивалисьмногозначительными взглядами.

Горм следил за ними в окно, пока они нескрылись в кустах за домом.

Ему и в голову не могло прийти, что в палаткебудет ночевать он! Но Юн и Хокон бросили ему спальный мешок.

— Все, ступай! — приказал Хокон.

— Шевелись, малыш! — сказал Юн.

Оба были серьезны. Горм встал, чтобы без спораподняться в свою комнату. Он распрямил плечи, чтобы выглядеть почти таким жевысоким, как Хокон. Камень занял у него в животе свое место. Но вырватьсянаружу стремился не камень, а слезы.

Парни двинулись за ним, пытаясь протиснутьсявперед, чтобы помешать ему подняться по лестнице.

— На лужайке тебя ждет отдельная комната сдушем. Милости прошу, — сказал Хокон.