— У тебя не получилось.

Ну так вырежи его из дерева. Йорген пошел кящику в сенях, где лежали его инструменты. Он нашел нож и принялся за работу.Но повязки на руках мешали ему. Лицо у него было такое, будто он вот-вотрасплачется.

— Не думай ты о своих ранах, — посоветовалаему Руфь. Он склонил голову и с отчаянием смотрел на деревяшку.

— Не думай, — решительно повторил он имедленно сделал глубокий надрез.

Бабушкины повязки растрепались, из ран сновапотекла кровь, но Йорген не замечал ее. Его черные локоны вздрагивали каждыйраз, когда он сильнее нажимал на нож.

Руфь нехотя взяла чистый лист и потянулась зачерным ком. Они долго работали молча.

— Форменная фуражка? — спросил Йорген.

— Да, лоцманская, — быстро ответила Руфь.

— Не получится.

— Получится. Уже получается.

Йорген не ответил, продолжая резать дерево.Под его пальцами возникла корявая мужская фигура. Иногда он вздыхал и,прищурившись, смотрел на нее. Поворачивал, поднимал к свету. И снова начиналрезать.

Услыхав, что кто-то вошел в сени, оба вскочилии схватили свою работу. Быстро взбежали на чердак. Сев на кровати, они перевелидух.

— Мы забыли подложить торф в печку! —воскликнула Руфь.

Йорген бессильно кивнул. И тут же матьзагремела конфорками, но выговора им не сделала.

— Покажи, что ты вырезал, — попросила Руфь.Йорген отрицательно покачал головой. В спальне резать не разрешалось. Только накухне.

Они легли спать. Эли и Брит слушали радио.Сквозь щели в половых досках Руфь и Йорген слышали, как внизу мать строчит намашинке. Сквозь сон до Руфи донесся голос Йоргена:

— Бог не добрый. Он сердитый.

— Бог не сердитый, сердитый только Эмиссар, —сказала Руфь и тут же поняла, что так оно и есть.

Йорген долго молчал.

— Впрочем, он не такой уж и плохой, толькоочень любит деньги, — сказала она таким тоном, как будто угощала камфарнымипастилками того, кто больно ушибся.

Поняв, что Йорген уже спит, Руфь попыталасьпредставить себе, каким был бы Йорген, если б ему не пришлось столько ждать,чтобы родиться. Но думать об этом было бесполезно. Они такие, какие есть.Навсегда.

Сейчас, стоя посреди гостиной, сестра Марианнаотнюдь не была похожа на лебедя.

Сперва Горм подумал, что Марианна расстроиласьиз-за того, что Эдель ушла в поход со своим классом. Но не войдя в комнату, онуже понял, что речь идет о нем. . Отец сидел в вольтеровском кресле и делалвид, что не заметил их, он читал газету. Тем не менее, он внятно произнес:

— Горм поедет с тобой в Индрефьорд.

— Но, папа! — воскликнула Марианна.

Отец даже не поднял глаз. Он перелистнулстраницу, на мгновение мелькнуло его лицо.

— Со мной поедут подруги. Кари и...

— Прекрасно! И Горм тоже. Вы сядете наавтобус, который идет в семнадцать пятнадцать. И вернетесь в воскресенье. Явстречу вас на автобусной остановке в восемнадцать тридцать пять. Камин незажигать и никаких морских прогулок без спасательных жилетов.

Марианна с ненавистью глянула на Горма. Емубыло двенадцать, у него ломался голос, и он ничего не мог с этим поделать, а ужтем более что-нибудь сказать в такую минуту.

Если бы школьные товарищи видели эту сцену,они с презрением высмеяли бы его. И Турстейн был бы в их числе. Высмеяли же ониего, когда он в последний день занятий принес учительнице букет цветов, потомучто на этом настояла мать. Они бы от души посмеялись над мальчиком, которыйедет с сестрой на дачу только потому, что так велел отец.

Матери и в голову не пришло бы посылать его сМарианной на дачу. Но она лечилась в санатории, потому что весна у нее былатрудная. За несколько недель до ее отъезда Горм вместе с нею вклеивал в альбомфотографии.

Отец, в отличие от матери, как раз был незаинтересован в том, чтобы Горм оставался дома. Поэтому он должен был поехать сМарианной в Индрефьорд. Горму хотелось спросить, нельзя ли ему остаться — он небудет сидеть дома, пойдет в кино или в библиотеку. Он был готов на все.Например, может навести порядок в подвале. Но что бы он ни предложил, отецперевернул бы страницу и повторил бы, что автобус идет в 17.15.

Когда Горм в своей комнате сунул в рюкзакджемпер и лишнюю пару брюк, его охватил гнев. Этот гнев, подобно большомукамню, таился где-то внутри. Он не был похож на гнев Марианны или Эдель. Непрорывался наружу, и никто, кроме самого Горма, не подозревал о нем.

Марианна бушевала и громко разговаривала самас собой в соседней комнате. Так громко, что Горм все слышал: «Какаянесправедливость — тащить с собой этого сопливого мальчишку!»

Он решил исчезнуть. Бежать. Что угодно. Однакоон надел рюкзак и спустился в прихожую, чтобы подождать там Марианну.

«Подруги», сказала Марианна. Горм не ожидал,что ими окажутся двое взрослых парней. Темноволосый и приземистый Хокон былтолько что не старик. Юн был рослый и держался свысока. Почти не поднимая век,он оглядел Горма. С Кари Горм был знаком раньше. Увидев его, она сделала кислуюмину.

— Так уж получилось, пришлось взять его ссобой, — огорченно сказала Марианна, словно Горм был лишний чемодан или пакет.

— Ни слова никому о том, кто с нами едет!Слово скаута? — Она грозно ткнула Горма в бок.

Вот уж о чем у Горма и мысли не было! Да икому бы он мог это сказать? Он постарался напустить на себя надменность.

— Да ладно, все в порядке, — сказал парень поимени Юн и даже бросил Горму: «Привет!». Горм не ответил и прошёл на первоесвободное место.

Те четверо прыскали и смеялись на последнемсиденье. Парни что-то рассказывали девочкам, те хихикали. Выглядело оченьглупо.

Горм смотрел в окно. Обычно он любовалсяпейзажем. Но сегодня они как будто ехали по другой дороге. В нем еще не утихгнев. Автобус кренился на поворотах, и камень внутри Горма перемещался с местана место. Мимо, словно по воздуху, летели дома и деревья, никакого смысла вэтом не было.

Шофер ехал слишком быстро. Когда тот или инойпассажир дергал за шнурок, автобус резко останавливался. Горм держался запоручень. Ногами он уперся в переднее сиденье, чтобы его не бросало из стороныв сторону.

— Я заплатил за это место, — кисло сказалчеловек, сидевший впереди него.

— Простите. — Горм убрал ноги.

В то же мгновение автобус резко затормозил, иГорма швырнуло вперед. Его плечи метнулись неизвестно куда. Руки тоже. Примернотакое происходит с теми, кто быстро растет. Человек теряет представление оположении своих рук и Особенно если что-то случается внезапно.