И Отец Топо заставил себя улыбнуться, отгоняя тревогу.

– Поторопись, весь мир ждёт.

Посреди Оленьего луга высился гигантский свёрток, возле которого стояли Кип и Биби. Биби работала в Мастерской игрушек, где возглавляла отдел упаковки подарков. В этом году её последним заданием было упаковать подарок для Отца Рождество. На фиолетовых волосах Биби красовался пышный бант, а пояс был сделан из яркой ленты, так что эльфа сама напоминала подарочный свёрток. На её лице сияла широкая улыбка.

Шагая через луг, Отец Рождество подумал, что у Биби настоящий талант. Она выбрала для подарка блестящую бумагу с серебряными звёздами и увенчала композицию красным бантом. Даже оленям понравилось.

На лугу собралась толпа взволнованных эльфов. Они нарядились в свои лучшие туники, по большей части красные или зелёные. Отец Водоль был в чёрном: он никогда не изменял привычкам. На серой тунике Кипа была вышита надпись «В любой непонятной ситуации ешьте пряники и ХО-ХО-ХО».

– Право, не стоило беспокоиться, – рассмеялся Отец Рождество и принялся срывать упаковку с подарка. Обрывки блестящей бумаги полетели в толпу, которая встретила их восторженными криками.

И вот показались они.

Новые сани.

– Потрясающе! – воскликнул Отец Рождество, ничуть не кривя душой. Ярко-красные, с блестящими серебряными полозьями и отделкой из полированного дерева, новые сани были в два раза больше старых. Кип превзошёл сам себя, оснастив их по последнему слову эльфийской техники. На приборной панели теснились всевозможные кнопки и рычаги, о назначении которых Отец Рождество пока только догадывался.

Он забрался в сани и удобно устроился на роскошном кожаном сиденье.

– Отличная работа, Кип.

Кип начал тихим сонным голосом объяснять, что и зачем нужно.

– Это компас, а это альтиметр, чтобы ты знал, на какой высоте летишь, эта кнопка включает задние тормоза…

Отец Рождество ткнул пальцем в странный изогнутый предмет с длинным проводом.

– Это телефон, – тут же ответил Кип. – С его помощью ты даже в полёте можешь связаться с Мастерской игрушек. Я его только что изобрёл.

– Телефон?

– Да. Сначала я назвал его Телэльфоном, но остальные сказали, что это невозможно выговорить. Тебе нравится?

(Дорогой читатель, я знаю, о чём ты подумал. Ты подумал: погоди-ка, мы сейчас в 1841 году. А телефон изобрели только в 1849, и сделал это молодой итальянец по имени Антонио Меуччи. Уже потом похожее устройство запатентовал Александр Белл. Верно? Ну так вот, вряд ли тебе кто-нибудь расскажет, что и Антонио, и Александр получили свои телефоны в подарок на Рождество через год после того, как его придумал нескладный эльф в серой тунике).

– Телефон! – восхищённо повторил Отец Рождество. – Замечательное изобретение!

А потом он заметил на приборной панели самую невероятную штуку. Прямо из дерева торчала стеклянная полусфера. Внутри неё, подобно танцующим привидениям, медленно кружились зелёные, лиловые и розовые облака.

– Ух ты! – выдохнул Отец Рождество. – Встроенный барометр надежды. Прекрасная работа, Кип. Ты потрудился на славу. Огромное тебе спасибо за такой рождественский подарок!

Он подумал, что новые сани послужат отличной темой для статьи в свежем номере «Ежеснежника», и оглянулся в поисках Нуш. Обычно в это время дня она работала на Оленьем лугу. Отец Рождество всмотрелся в толпу эльфов рядом с оленями, но Нуш там не было. Не было её и среди прочих улыбающихся лиц.

А ведь сегодня улыбался даже Отец Водоль.

– Отец Водоль, где Нуш?

Главный редактор «Ежеснежника» нервно почесал бороду.

– Я дал ей выходной.

– О, – сказал Отец Рождество. У него возникло неприятное чувство, будто что-то не так. Во всяком случае, не совсем так, как надо.

Но потом он снова посмотрел на сверкающие сани, восьмерых оленей и счастливых эльфов, и неприятное чувство ушло. Отец Рождество глубоко вздохнул и пророкотал на весь луг:

– МЫ НАВЕРСТАЕМ УПУЩЕННОЕ в ПРОШЛОМ ГОДУ. ЭТО БУДЕТ ЛУЧШЕЕ РОЖДЕСТВО в ИСТОРИИ!

И эльфы с готовностью его поддержали.

Амелия ворочала тяжёлую ручку гладильного катка и вспоминала прошлое Рождество. Когда умерла мама. Когда Отец Рождество не явился, хотя обещал. Когда из этого мира пропала вся надежда. Она думала о Капитане Саже и о том, как он жалобно мяукал на руках у Чарльза Диккенса. Мысли медленно вращались у неё в голове, подобно валикам гладильного катка.

Вдруг миссис Резче со скрипом отодвинула стул, поднялась и вышла из прачечной, громко хлопнув дверью.

Другие девочки наполняли горячей водой большое корыто для стирки. На Амелию никто не смотрел. Это был её шанс. Она отпустила ручку катка и шмыгнула к выходу, надёжно укрытая паром. В коридоре слышались шаги и голоса. Амелия нырнула в первую же пустую комнату и тихо притворила за собой дверь. Затем она отыскала глазами окна. Те располагались довольно высоко, и Амелии пришлось залезть на стул, чтобы расшевелить ржавую задвижку. Пыхтя от натуги, она потянула на себя старую раму. Мысли путались. Амелия понимала, что её план может провалиться. Куда проще было бы сбежать через дымоход главного камина, но туда никак нельзя было пробраться незамеченной. Натруженные гладильным катком руки отчаянно болели. Амелия чувствовала, что у неё не хватает сил. Она тянула и тянула на себя окно, но то никак не поддавалось…

А потом в комнате раздалось:

– ТЫ ЧТО ЗАДУМАЛА, ПАРШИВКА?!

Мистер Мор. Ударив тростью об пол, он кинулся к Амелии.

– Отстань от меня, старый сморчок! – закричала девочка.

Худая рука мистера Мора возникла у неё прямо перед лицом. Он собирался вернуть задвижку на место, и Амелия, недолго думая, пошла на отчаянный шаг.

Рискованный.

Глупый.

Но Капитан Сажа его непременно одобрил бы.

Она укусила мистера Мора.

Да-да, именно так. Она вонзила зубы в руку мистера Мора. За год в работном доме Амелия порядком ослабела, но, как оказалось, в зубах у неё ещё остались силы.

– ААААААААААА! – взвыл мистер Мор. – ЖИВОТНОЕ! КТО-НИБУДЬ, ОТЦЕПИТЕ ОТ МЕНЯ ЭТОГО ЖУТКОГО РЕБЁНКА!!!

Через пару секунд миссис Резче уже оттаскивала девочку от мистера Мора, который таращился на ярко-красную отметину поперёк руки.