– Когда я была маленькая, мы с мамой были только вдвоем, ну, ты это знаешь. И нам не с кем было праздновать. Честно говоря, это было очень грустно. Ни елки, ни украшений. Мы просто садились перед телевизором и ели якобы праздничный ужин. Думаю, сейчас я пытаюсь это исправить.

Сиара поплотнее закуталась в одеяло, а Тому и так было тепло от ее близости, ее голоса, от детски-наивного выражения ее лица.

– Рождество должно быть радостным, – продолжала Сиара. – Его нужно проводить с тем, кого любишь. – Она запнулась и искоса взглянула на него. – Как сегодня вечером: я обожаю Винса и Либби, они мои лучшие друзья. И Лиама, и Мейв – они так поддерживали меня, когда я вернулась в Лохмор. Их сыновья живут за границей, один в Ванкувере[5], другой в Перте[6], они очень по ним скучают. Я думаю, Мейв сбрасывает на меня невостребованную материнскую заботу, – улыбнулась Сиара. – А как празднуют Рождество в семье Бенсонов?

– Шумно. Бурно. К нам всегда приезжали друзья родителей. Ты же видела во время летних каникул – они любили шумные вечеринки.

– Тебе это не нравилось?

– Просто мы с сестрами чувствовали себя лишними. Теперь я понимаю, что так отец старался отвлечь себя от жизненных неудач.

– Например?

– На самом деле титул был для него огромной тяжестью. Он все время старался жить сообразно титулу, считал, что это обязывает его быть каким-то сверхчеловеком. Чем бы он ни занимался – общественная жизнь, развлечения, его страсть к конному поло, – он все делал так, как, по его мнению, должен делать герцог. Он был очень амбициозным и очень внушаемым. Он считал, что не должен проявлять слабость, и, соответственно, не прощал это другим.

– И тебе…

– Мы проводили мало времени с родителями – Фрэн, Китти и я. Нас рано отправили учиться в закрытые школы, а когда мы бывали дома, то там всегда было полно гостей.

– Я часто думала: как же твоя мама отправила тебя так далеко, такого маленького, неужели она по тебе не скучала?

В детстве Тому казалось, что мать его вообще едва замечает. Все ее внимание всегда было направлено исключительно на мужа. Неудивительно, что он тогда так привязался к Сиаре, – наконец-то в его жизни появился теплый, щедрый человек, которому он был искренне интересен.

– Мой отец был настолько яркой личностью, что затмевал всех вокруг себя. Я знаю, мама любила его, но мне казалось, что она живет в постоянном беспокойстве, как угодить ему, как не разочаровать его. Она изменилась с тех пор, как мой отец умер, – стала как-то спокойнее и расслабленнее. Когда у нас с ним были конфликты (а они были постоянно), она всегда принимала его сторону.

– Как же так? – сочувственно прошептала Си-ара.

– Например, когда я поехал стажироваться, он пригрозил лишить меня наследства. И мама его поддержала.

Сиара резко выпрямилась и в отчаянии посмотрела на него.

– Как же так? – почти беззвучно повторила она.

«Я не говорил тебе, потому что знал, что ты будешь волноваться, будешь чувствовать себя виноватой, что подтолкнула меня на этот путь. Я хотел защитить тебя, Сиара. Я хотел, чтобы хоть ты гордилась мной. Мне надоело чувствовать себя неудачником».

Но ничего этого Том ей не сказал.

– Мама никогда не была уверена в том, что мой отец ее любит. Все время старалась ему угодить. Это изматывало ее.

Сиара накрыла ладонью его руку, лежавшую на подлокотнике плетеного кресла.

Над побелевшими деревьями, над застывшим озером поплыл колокольный звон.

Она запрокинула голову.

– Рождество… – В ее глазах стояли слезы. – Счастливого Рождества, Том! – Она прикрыла веки и шепотом добавила: – Я думала о тебе каждое Рождество – как ты там?

Это был удар под дых. Он хотел заорать на нее, чтобы она не смела говорить такие вещи. Еще ему хотелось схватить ее в охапку, зарыться в ее волосы и сидеть так до самого утра.

Он кивнул и признался:

– Я тоже думал о тебе.

Сиара тяжело вздохнула. Вздох ее был полон грусти и сожаления, но это был вздох о прошлом. И она была права. Им нужно двигаться дальше. Так что Том встал и сказал:

– Тебе пора спать, Сиара Харрис, не то Санта не успеет оставить тебе подарки.

На следующее утро, когда она с подносом вошла в комнату для завтраков, Том был уже там. Его волосы были еще влажными после душа, верхние пуговицы бледно-голубой рубашки расстегнуты, свежий аромат дорогого лосьона смешивался с запахом ели.

Раннее рождественское утро, и Том Бенсон.

Смертельная комбинация удовольствия и опасности.

Сиара не могла не думать о том, что всего несколько минут назад он вышел из душа. Она представляла себе его обнаженное мускулистое тело, по которому текли струи воды. В ее воображении возник образ спящего Тома – им только раз удалось провести вместе всю ночь, но она помнила его мерное дыхание, трепещущую тень его длинных ресниц, тяжесть его руки на своем бедре…

Том с удовольствием оглядел ее стройную фигуру, облаченную в белую шелковую блузку и узкие черные брюки, но потом его брови недоуменно поползли вверх при виде босых ступней с ярко-алыми ноготками.

Сиара смущенно улыбнулась. С утра ей захотелось нарядиться, и она надела туфли на шпильке. Но, пока она готовила завтрак, ноги так разболелись от непривычно высоких каблуков, что она не задумываясь скинула их. Она думала, что успеет накрыть завтрак до его появления, иначе не стала бы разуваться. Сейчас он, как в детстве, задразнит ее за то, что она босиком разгуливает по замку, особенно если заметит татуировку на правой лодыжке – маленький колокольчик.

Она смело улыбнулась ему и непринужденно сказала:

– Доброе утро. Завтрак готов.

Том посмотрел на нее с любопытством.

– Доброе утро! А почему стол накрыт только для одного?

Прошлой ночью, когда она ворочалась в постели, вспоминая их утренний поцелуй, теплый взгляд, которым смотрел на нее Том, когда она безуспешно пыталась изобразить муху, их ночное ожидание Санты на берегу замерзшего озера, она твердо решила, что хватит играть с огнем, пора браться за ум, надо быть хорошей девочкой, и делать всякие другие благоразумные вещи. И теперь стойко воплощала свои мудрые решения в жизнь.

– Ваша светлость ждет кого-то к завтраку?

Том пару секунд смотрел на нее, потом решительно забрал у нее поднос.

– Сиара, не дури!

Он поставил поднос на стол и полез в антикварный посудный шкаф в поисках второго прибора.

Как же он не понимает, что им будет гораздо проще и безопаснее, если они будут вести себя в соответствии со своими социальными ролями? Там были веками выработанные правила поведения, четко обозначенные границы, там было все просто и ясно.