– Или в общаге, или у Сидорова, если она не успела все вещи перевезти.

– И что, ее парню нравились эти фотографии?

– Так там ничего особенного не было. Фотки как фотки. За столом, на улице. Ну. Может, обнимал ее, но не больше того. Вы что-то еще хотели спросить? – Вера заторопилась. – Мне скоро отчаливать.

– Нет, спасибо, нам тоже пора идти, – мы с Петровым стали продвигаться к выходу.

На пороге Вера нас окликнула:

– А вы правду сказали? Аньки больше нет? – Похоже, только сейчас до нее стало доходить, что ее подруга погибла.

– Правду, Вера, правду.

Черная слеза скатилась по Вериной щеке, оставив грязную полоску на розовой пудре.

– Я в церкви свечку за нее поставлю, все равно целую ночь там быть собираемся, а утром уж оттянемся по-взрослому.

Петров молча шел к машине.

– Как ты думаешь, сегодня уже поздно ехать в спортзал или к Сидорову?

– Ты хочешь ехать в десять вечера в спортзал?

– Поздно, да?

– Если честно, я думал, ты успокоилась, твоего Олега никто с Щегловой не видел. А ты за старое?

– А вдруг кто-то из этих двоих убийца? Может быть, они ее приревновали и убили. Тогда с Олега обвинения снимут.

– Да с чего ты взяла? Убийцы! Чьи? Анькины? Она проститутка, понимаешь? Если так рассуждать, то ее мог укокошить любой, с кем она спала. Но никто, повторяю, никто из-за проститутки не станет мараться.

– Хорошо, Юра, поехали домой, тебя уже Татьяна, наверное, хватилась.

Мы въехали во двор, машина спотыкнулась и начала издавать какие-то непонятные для меня звуки.

– Это что еще? Только этого мне не хватало!

Петров вылез из машины, открыл капот и начал ковыряться в моторе. Уже стемнело, и возиться в потрохах автомобиля было неудобно. Юра попросил меня подержать фонарик. Ловко поддев какую-то штукенцию, я слабо разбираюсь в технике, он быстро устранил неполадку.

– Давно пора заменить, да руки все не доходят. Кстати, можно, я поднимусь к тебе, помою их?

– Что за вопрос? Конечно. Я тебя чаем напою.

– Не откажусь.

Мы поднялись ко мне. Петров пошел мыть руки, а я занялась сервировкой стола. Бросив взгляд на часы, я обомлела – половина одиннадцатого вечера.

– Юра, надо позвонить Тане.

– У меня телефон разрядился. Можно я с домашнего?

Я подскочила к аппарату за трубкой. На автоответчике мигал красный огонек, пока меня не было, кто-то оставил сообщение. Вдруг это весть об Олеге? У меня больно защемило сердце в предчувствии беды.

– Юра, нажми кнопку, мне страшно. – Я села на стул и приготовилась к худшему.

Послышался шум и треск, потом хриплый мужской голос начал говорить:

– Ваш муж находится у нас. Если вам дорога его жизнь, готовьте деньги, много денег. О сумме, дате и месте обмена мы сообщим позже. В случае обращения в полицию вашему мужу конец: или мы его пришьем, или менты посадят, – короткие гудки оглушили меня.

– Что он сказал? Олег жив? Он жив? – кричала я в состоянии шока.

– Успокойся, успокойся! Он жив, ты же слышала.

– А кто его держит? Где? Где он? Почему его держат? – у меня началась истерика.

– Не знаю. Надо ждать звонка.

– А когда они позвонят? – наивно спросила я. Юра с состраданием посмотрел на меня. – Надо же что-то делать. Что? Что?

– Ждать звонка.

– Юра, они знают, что его подозревают в убийстве. Ты слышал, что они сказали? Если не они его убьют, то менты посадят. Как ты думаешь, они действительно могут его убить?

– Не знаю, что тебе ответить. У тебя есть валерьянка? – спросил Петров, и я показала ему взглядом на шкафчик.

Он снял с полки пузырек и отсчитал несколько таблеток. Я проглотила их, и через некоторое время вместо бурного всплеска эмоций на меня накатила апатия.

– Может, позвонить Татьяне и мы у тебя переночуем? – спросил Петров. Я мотнула головой. – Тебе не страшно?

– Я никого не хочу видеть, и ты тоже иди, я хочу остаться одна, собраться с мыслями.

– А вдруг позвонят, ты сможешь с ними поговорить?

– Да, конечно. Ты, Юра, иди, тебя жена заждалась.

Юрка маялся: оставить меня в таком состоянии он не решался, но и остаться против моей воли тоже не мог. Я подтолкнула его к двери. Он вздохнул и, ободряюще похлопав меня по плечу, ушел.

Он жив! И это самое главное! Я отдам все деньги, все отдам, лишь бы вернуть его. Мы наймем лучших адвокатов, мы докажем его невиновность.

Я воспрянула духом и стала вспоминать, какие деньги у меня есть. От наследства остались крохи, да и те лежали в банке в Польше, все средства ушли на раскрутку нашей с Алиной фирмы. У Олега деньги тоже вложены в производство. Остается недвижимость: наша квартира и квартира моей бабушки, которую мы сдаем внаем. Но, чтобы продать их, нужно время, а его у меня как раз и нет. Обычно похитители назначают небольшой срок, чтобы родственники жертвы не побежали в полицию. Я почему-то была уверена, завтра позвонят и скажут: к вечеру несите деньги.

Я вновь включила кнопку «Сообщения» и постаралась внимательно вслушаться в каждое слово. Абсолютно чужой и безликий голос без каких-либо эмоций вещал мне с автоответчика.

Я подвинула поближе к себе телефон. Две мысли не давали мне покоя: сколько попросят похитители и где взять деньги. Ладно, утро вечера мудренее, может, что-то и придумаем, лишь бы перезвонили.

Люди шли торжественные, нарядные и веселые. Мне из окна видны были их радостные лица. Пасха, Христово воскресение – один из главных и любимых праздников в православной религии. Народ идет в церковь. Знакомые и малознакомые люди целуются, дарят друг другу куличи и яйца-крашенки.

На Пасху я тоже всегда пеку куличи, украшаю их взбитым яичным белком с сахаром, посыпаю разноцветной присыпкой. А в тесто вместе с изюмом кладу цукаты: зеленые кубики сушеных ананасов, оранжевые и красные кусочки папаи. Получается очень красиво: когда ломтиками нарезаешь, разноцветные кусочки фруктов в желтом тесте выглядят как мозаика. А какой аромат исходит от свежеиспеченного кулича! Ваниль, цедра лимона. От запаха голова кружится. Смотришь на кулич, нюхаешь, рот наполняется слюной, и никакие силы не могут оттащить тебя от сдобной выпечки. Вот только к сегодняшнему дню я ничего не испекла.

Я вздохнула и отошла от окна. Сегодня – не мой праздник. Даже никто не позвонил, не поздравил. Я посмотрела с надеждой на телефон, он молчал как истукан. Бобби ужом вился у моих ног, его следовало вывести, а я боялась, что в это время может позвонить похититель.

Во дворе просигналили. Из любопытства я выглянул в окно. Петров. Единственный мой друг, который не бросил меня в беде. Я вяло помахала ему рукой и пошла открывать дверь. Щенок радостно кинулся гостю навстречу, виляя обрубком хвоста.