— Это ведь не разумно. Даже нелепо. — Теперь ее голос сместился в диапазон мягкой усмешки. Картину дополнил убедительный наклон головы.

Она выждала драматичную паузу, в которой Мария в очередной раз поморщилась от боли, а Селвин в довольстве облизнул губы.

— Хорошо, давайте представим, что вы уничтожите расщепитель. Что дальше?

Я уже прокручивал у себя в голове этот сценарий. Конечно же, я не единственный ученый, который может изобрести смерть. И люди, государства, которые настроились на эвтаназию, не смирятся с неудачей. Для них это будет временная трудность.

Решиться на борьбу было трудно с самого начала, потому что я чувствовал, что это провальная затея. Теперь же перед лицом железных аргументов Маргарет таяли мои последние призрачные силы. Я не заметил, как сжал руки в кулаки. Левая так и дрожала, будто могла в любую секунду рвануть к кнопке и покончить с этим фарсом. Но потом я заметил, как из глаз Марии потекли слезы. Тонкий прозрачный ручеек обтек контур ее скул, прочерчивая себе дорожку, будто фломастер, а потом скатился по шее, смешавшись с кровью.

Этого было достаточно, чтобы я отступил.

Глава 12

Мы сидели бок о бок на песке, опустошенные. Подол ее сарафана порвался в нескольких местах, и я, не отдавая себе отчета, разгладил ткань на ее колене и накрыл его ладонью. Мария в ответ опустила голову мне на плечо.

Пляж постепенно заполнялся людьми, хотя солнце еще только поднималось над спокойным горизонтом. Законопослушные жители, пожелавшие наблюдать за смертоносным шоу с берега, прилетали из высоток по экстренному вызову начальства.

Сквозь толпу я заметил Селвина и еще одного покорного слугу Маргарет, которые несли раскуроченное мной устройство на широком подносе, держась за него с разных сторон. Видимо, не смогли скрепить оболочку и обыграли это по-умному. Получилось торжественное шествие, и люди зааплодировали им, радуясь, что смогли увидеть чудотворение ученого Уилла Уоксона. Я хотел отвернуться, но, когда Селвин поймал мой взгляд и ухмыльнулся, уже не смог. Где они настигли Ивлина, что сделали с ним и где он сейчас? Мое нутро сжалось, потому что знало, что ответы на эти вопросы наверняка сделают мне больно.

Маргарет, шедшая во главе процессии, не улыбалась, но и не подавала виду, будто преждевременная экзекуция вызвана ее ошибкой. Проходя мимо нас, она ненадолго замедлила шаг. Я перевел на нее взгляд и увидел в ее темных глазах что-то маленькое и живое, на краткий миг, когда она хотела задать еще один вопрос. Но потом она передумала и повернула русло процессии к летучкам. Я посмотрел ей вслед и услышал грохот своего сердца. Всего на мгновение, но даже Маргарет реанимировала свое любопытство. Интересно, почему она погасила его? Наверное, решила, что мой ответ уже не сыграет никакой роли.

Маргарет и двое несших ядро дезинтегратора упаковались в одну из летучек и сразу же поднялись в воздух. Мария обвила своими руками мою. Она была холодна как лед. Я обнял ее, делясь теплом своего тела и боясь, что так она почувствует скоростные удары моего сердца. Но даже если она их почувствовала, Мария прижалась ко мне сильнее, не сводя глаз с высоток. Медленно всплывающее за ними солнце зажигало море и обугливало контуры зданий.

Заиграла музыка. Сначала скрипки, потом гитара, затем клавиши. Музыка была тоскливой и прекрасной. Она разливалась по пляжу, окутывая последних людей плачущей мелодией, связывая их одной нитью, утешая или горюя вместе с ними. И без того молчаливая толпа превратилась в слух. Все головы были повернуты в сторону музыкантов. Я почувствовал, как и Мария поднимает голову с моего плеча, чтобы примкнуть к слушателям. Я посмотрел на ее заплаканное лицо, уже сухое, но розоватое и припухшее. Ее русые волосы были всклокочены, а шея повязана лазурным платком, которым она изначально подпоясалась. Кривая ее тонких губ смотрела вниз. Когда скрипка взвыла, мое сердце сжалось, будто бы музыкант по ошибке задел не струну, а что-то у меня внутри. Я наклонился и надолго прижался губами к бледному лбу Марии.

А потом раздался взрыв.

Все монолитные стекла разом выбило ударной волной и высыпало хрусталиками в воду. Левая высотка накренилась, лишившись опоры, и стала припадать к горящей от солнца воде, словно погружаясь в лаву. Каменные балконы стоянок вмиг раскрошились и упали на нижние ярусы, пробивая металлическую обшивку зданий. Из пришвартованных летучек полетели детали, а их раскуроченные корпуса отнесло в разные стороны, врезало в открывшиеся этажи соседних высоток, сбило в воду.

Затем с ужасным скрежетом и воем все замедлилось, а потом начало раскручиваться. Огромная сила разворачивала высотки, выгрызая из них огромные куски, дробя их. Куча мусора, крошки бетона, стекол, стали и воды поднялись в воздух вокруг, образовав на горизонте громадный вихрь, который ширился и захватывал, перемалывая, новые территории с каждой секундой. Вещи, материи трепыхались в воздухе, затягиваемые центром расщепительной массы, разрываясь и умирая на пути в плотное нечто. Поднявшийся ураганный ветер бил людей на пляже по коже, с каждым ударом разъедая маленькие частицы их тел.

Вскоре воздух вокруг заполнился таким количеством дробленых кусочков всего, что стал непроглядно серым, а восходящее солнце, пробиваясь сквозь мусорные тучи, окрашивало все в красивый и ужасный янтарный цвет.

Сквозь беспрестанный гам я услышал, как люди, до этого потерявшие дар речи, стали вскрикивать. Широкими от страха глазами они наблюдали за картиной, за которую проголосовали. Дети прижимались к воспитателям, в ужасе путая их с посторонними, которые прижимались к ним в жесте отчаяния перед неминуемым.

— Уилл!

Мария крикнула мне это почти в ухо, но из-за нарастающего грохота я еле услышал ее голос. Я посмотрел ей в лицо. Она со всей дури вцепилась в меня, поглощенная первобытным страхом.

Я схватил ее за руку и с трудом поднял на непослушные ноги. Я потащил ее сквозь бурю к летучкам, дребезжащим у берега. Ветер царапал кожу и порывами сопротивлялся нашему движению, несколько раз мы останавливались, так как Мария падала в песок. В конце концов, мы добрались до припаркованных летающих машин, и я помог ей забраться внутрь. Из последних сил я залез следом и хлопнул по кнопке, после чего летучку накрыло стекло.

— Сейчас, милая.

Я дрожащими руками отправил машину в воздух и поставил на курс до разрушающихся высоток. Сел рядом с Марией и обнял ее так крепко, как только мог.

— Прости меня, прости. — Я шептал ей только это, задыхаясь от осознания своей вины и своей беспомощности.

Мимо проносились обломки