Классручка сильно меня отругала. За громкость голоса и поганость слова. Но не объяснила, что это за слово и почему его нельзя произносить. На перемене мальчики рассказали, что клитор – это «кусочек женской письки». Оказалось, что женщина устроена сложно, как торт. У нее было столько «коржей»: вульва, вагина, влагалище, клитор, еще куча всяких штук.

Мальчики спорили, что и где находится. Помню диспут, откуда рождается ребенок. Постановили, что как получится, оттуда и рождается. Через ближний ход. «У них же куча всего».

Другое дело, мужское устройство.

Когда мы говорим [ «член»], то, как правило, под этим подразумеваем ствол полового члена. Яйца вообще не в счет. Про забытые тестикулы есть очень хороший текст у Виктора Ерофеева. Так и называется «Яйца» (сборник «Мужчины: тираны и подкаблучники»). Мы говорим про [член] «член», если он является орудием преступления. Мы говорим «пенис», если [член] приболел. Или как в частушке: «Я дала интеллигенту прямо на завалинке. Девки! Пенис – это [член], только очень маленький!» Пенис – это правда очень интеллигентно, но бесчеловечно.

Устроен [член] очень просто. Это ствол, который никак не называется, и головка. Она считается наиболее важной. Поэтому ее часто делают метафорой эгоизма. В школе географичка говорила: «Я – последняя буква алфавита». А военрук: «Я – головка от [члена]». В простонародье головка называется «залупой». Помню, как уролог на приеме сказал мне: «Залупи елду». Мы говорим «елда», когда хотим подчеркнуть размер [члена] или его функциональность. У «елды» одно применение – половой акт.

В школьной русской литературе [член] почти не упоминается. В старших классах наконец я вычитал его в «Лолите». Набоков называет его комически «скипетром страсти». Зато в факультативной литературе я нашел его залежи у Юза Алешковского. В «Николае Николаевиче» он десяток раз назван «членом» и один раз «сигизмундом власовичем».

Сегодня [член] все чаще – член. Потому что все чаще он преступник. Пойманный на преступлении, он сжимается до пениса, а его владелец – до мудака. Потому что муди – это яйца. Беззащитные и внешние. Женский организм устроен мудрей, женщина все прячет внутри: и органы, и ребенка, которого вынашивает. Это потом он родится, отрастит [член] и станет мудаком.

Лучшее время мужчины – это девять месяцев в мамином животе. Когда вокруг – ничего, кроме рисунков Юлии Цветковой.

Я верю, что так будет и после смерти. [Ничего.]

Я напишу про мэнспрединг и, простите, яйца.

Конечно, мы все осуждаем мэнспрединг – мужчина не должен занимать в транспорте места больше, чем женщина. Мы также осуждаем шибегинг – это когда женщина ставит рядом с собой сумку. Но тут начинается разница между мужчинами и женщинами. Женщина может выйти без сумки, а мужчина без яиц – никак.

Природа придумала яйца так, что они выведены за пределы брюшной полости. Почему? Потому что там происходит выработка сперматозоидов, а для этого нужна специфическая температура – 32 градуса. Так вот, чисто инженерно это оказалось возможно за счет выведения тестикул из организма во внешний орган – мошонку.

Из-за нее мужчина и раздвигает ноги в транспорте. В жару особенно. Потому что жара убивает его сперматозоиды. Это биология.

Конечно, биология не оправдывает хамства. И если женщине нужно сесть, то мужчина должен убить пару десятков миллионов сперматозоидов. Новые вырастут.

Но бывают такие моменты, когда просто невозможно сидеть иначе. Например, когда из почек выходят микролиты. Они проходят прямо – там. И просто невозможно не мэнспредить. И если в этот момент вы будете обижаться на мужчину, то знайте – ему очень больно. Это как не уступить место беременной. Мужчина в этот момент рожает крохотный микролит.

Конечно, не все мужчины в транспорте рожают, когда сидят, раздвинув ноги. Но тут надо читать статью сначала. В какой-то момент – поймете.

Тут еще вот в чем дело: если женщина «раздвигает», то общество ее критикует. Мол, раздвинула! А мужчина иногда просто не может не раздвигать. Мужчина всегда хочет. Мужчина всегда вынашивает. По сути, яйца – это самая «женская» сторона мужчины. Это как два младенчика, которые всегда с тобой. Ты растешь, стареешь, бородеешь. А они не особо. Яйца мужчины – это его детство, хрупкость, боль. Заметьте, что мы говорим «держать за яйца». Потому что тот, кто владеет яйцами, – владеет вами. Ну, если вы мужчина. Яйца – это как история браузера. Там всегда есть пара маленьких секретиков. И тот, кто их знает, тот майор или мама. Те, кто вас любят. Держат или удерживают. За яйца.

И если мужчина доверил вам яйца, то он доверил вам себя. Теперь вы – «мы». Теперь вы точно вместе. Как – они.

Я сейчас живу в загородном доме, который после нас будет сдан под каддл-вечеринку. Под что? Под каддл-вечеринку, говорят мне.

Так я узнал, что это вечеринки, где собираются люди, чтобы сначала просто обниматься, а потом… ничего. Это как? Это вот так.

Я подумал, что это как безалкогольное пиво, детское шампанское «для принцесс» или beyond meat.

Но оказалось, что это все-таки нечто более сложное и интересное.

Лет пять назад я зашел ночью в торговый центр на Беговой. Купил паэлью со скидкой и пошел к кассе. На моем пути вырос парень, который обратился ко мне: «Молодой человек…» Я подумал: о нет, он хочет паэлью. Но вдруг он сказал: «Можно вас обнять?» Сказать, что я был в замешательстве, – ничего не сказать. Холод сковал меня, как паэлью. Парень, увидев ужас на моем лице, быстро объяснил: он начинающий актер, и ему дали такое задание – пообнимать незнакомых людей. Я согласился, но обнимал его одной левой рукой, а правой держал за спиной свою заморозку – я до последнего был уверен, что он хочет ее забрать. Но нет. Обнял, ушел.

В общем, каддл-вечеринки – это по-настоящему. Только объятия, «нельзя сексуализировать контакты», трогать писюн, сисюн. «Так не похожи на объятья прикосновенья этих рук», – обратится к вам словами Ахматовой модератор вечеринки. То есть это даже не петтинг. Можно пощекотать пятку, если разрешит владелец. Если вы захотите перейти к сексу, то за пределами вечеринки. А здесь – только каддл.

И вот для этого несколько парней и девушек едут за сто километров в дом во Владимирской области. Рядом речка, сосновый лес, ставропигиальный монастырь. Казалось бы, любись да молись! Но нет.

А ведь на самом деле каддлинг – это гениально. Объятия бывают гораздо лучше секса, как замысел лучше романа или пьесы. Огромное количество всего на свете могло бы стать лучше, остановись оно на этапе объятий. Если бы после питчинга в Минкульте не снимали кино, после выборов президента он бы просто менял аватарку «кто здесь самый крутой?». Поэт не убивал деревья своей графоманией, а просто проговаривал вслух рифмы: кот/небосвод, стул/Вельзевул, бинджвотчинг/Сорочинск.

А вместо войны генерал говорил просто «бух!». А второй отвечал: «Не попал!»