– Нет, конечно, – не остается мною не замеченным волнение в его голосе. Странно. – К нам пришли гости, Джер… и они привели с собой ребенка. Девочку.

Я улыбаюсь сам себе, думая о том, как мой друг боится оставаться наедине с маленькими детьми. С этими карапузами, которые могут сделать твой любой мрачный день веселым и солнечным.

– Девочка? – я смеюсь, спрятав одну ладонь в кармане бежевых брюк. – Ты прячешься от нее, что ли?

Аарон молчит некоторое время, чтобы позже выдать:

– Да нет, не в этом дело, просто шум, крики… немного раздражает.

Я решаю подтрунить над ним.

– Да ладно тебе, брат, привыкай, это совсем скоро станет твоей жизнью…

Аарон нервно смеется в трубку.

– Ну, знаешь ли, учитывая то, как против этого Агнес, думаю, отцом я стану годам к сорока, – он что-то кричит, прикрывая динамик, а потом снова возвращается к разговору со мной.

Зарываюсь пятерней в свои уже короткие волосы, они торчат в разные стороны. Ощущается какой-то дискомфорт, некое непринятие меня таким, но Кайя настаивала, что мне необходимо постричься.

– Она захочет, брат, – говорю ему тихо, хотя в знак поддержки мне стоило бы быть более красноречивым.

Напыщенно испустив вздох, Рон сообщает:

– От такого, как я, конечно, захочет.

– Пошел ты к черту, придурок! – хохочу я, и Аарон присоединяется.

Я прошу его еще рассказать об этой девочке, удивленный таким маленьким людям в его доме. Обычно только миссис Галлахер принимает гостей, но она не особо хорошо общается с молодыми мамашами.

Мы заканчиваем разговор на том, что Рону пора бежать. Он совершенно неохотно рассказывал о ребенке: возраст, рост, игривость – словно представлял товар в магазине. Идиот. Никогда этот парень не изменится…

***

Дождь льет так, словно засуха продолжалась, как минимум, несколько лет. Наши постояльцы и недавно заселившиеся гости остались в своих номерах либо выбрались в небольшой гостиничный ресторан, чтобы отведать блюда от шеф-повара. Дождь стал поводом для такого события – обычно в ресторан мало кто заглядывает в нашем мини-отеле. По большей части, все клиенты заказывают еду в номер.

Уже почти два года я занимаюсь этим бизнесом: все стабильно, большой доход получить мне не удалось, но я смог скопить немалое состояние, чтобы позволить себе открыть еще одну гостиницу подобного уровня, а это уже прорыв, на мой взгляд. Только не думаю, что хочу развивать дело исключительно в Испании: Кайя не раз говорила мне подумать о штатах. Она часто жалуется, что скучает по дому и в красках описывает свой родной город Бисмарк. Я знаю, она пытается склонить меня к решению лететь вместе с ней в Дакоту. Кроме того, Кайю просят вернуться на старую работу, она отличный специалист в своей области, и фирма, в которой та строила карьеру, нуждается в ней. Здесь, наверное, стоит напомнить, что я не просил ее увольняться. То есть, я к этому никакого отношения не имею. И убежден, что не хочу жить в Бисмарке с его холодными зимами. Эта не та жизнь, о которой я мечтал. Почему Кайя должна решать за нас двоих?

– О чем задумался, милый? – выйдя из ванной в теперь уже нашей общей квартире, Кей-Кей (так она просила ее называть; не могу избавить свою голову от этого странного школьного прозвища) пальцами легко тянет меня за волосы, пока я целеустремленно пялюсь в окно.

– Наблюдаю за дождем, – отвечаю я, отгоняя назойливые мысли о {ней}.

– Дорогой, – наигранно смеется блондинка, намазывая руки ночным кремом, – это же просто вода с неба, давай займемся чем-нибудь более полезным.

Она садится мне на колени, сбрасывая с себя махровое полотенце, и мой взгляд опускается на ее трусики светло-зеленого цвета – это то, без чего не обходится ни один ее наряд. Пусть хоть какая-то часть туалета – нижнее белье, шарфик, туфли, сумочка, – что-нибудь должно быть салатовым или зеленым.

Кей ловко снимает трусики и поваливает меня на спину, принимаясь ласкать шею, срывать с меня рубашку. Ее поцелуи настойчивы, не оставляющие выбора, не освобождающие мысли. Казалось бы, то, что нужно. Но не с Кей я хотел бы забыться. Энджи уже начинает спрашивать, почему я так холоден к Кайе, когда вместе мы живем в съемной квартире уже почти три месяца. Объяснить ему, что сердце трепещет от единой мысли о другой женщине?

– Джереми? – поднявшись, но все еще обхватывая мои бедра своими, блондинка придерживает одной рукой волосы на затылке и строго на меня глядит.

– Мм? – сглотнув, я проясняю разум.

Почти. Каждое мое «почти» мешает жить, мешает идти дальше. Быть тем, кем я хочу быть. Без нее.

Без Саманты.

– Может, включить Lifehouse, или что? – отчаянно отзывается она, а ее плечи поникают.

Я некоторое время соображаю, а потом смотрю туда, куда и она – на мой пенис. Который не встал. Постыдившись ее взгляда, я прикрываю рукой лицо, желая выключить свет в спальне нахрен.

– Прости, Кей-Кей, – сипло произношу я, прочищая горло. – Сегодня что-то настроения нет.

– Издеваешься? – буквально слетев с меня, Кайя надевает халат обратно, резким движением затягивая пояс.

Она зла.

Я с голым торсом сажусь на кровати, опустив голову и прижав локти к коленям.

– Прости, Кей-Кей, – жалко повторяю я, не находясь со словами.

– Не хочу слушать! – решительно затыкает мне рот.

Ладно, ей решать.

Кайя снимает с полки в шкафу свою пижаму в красный цветок и быстро переодевается в нее, не забыв, конечно, про свои салатовые трусы.

– Спокойной ночи, – хлестко бросает она, ныряя под одеяло.

Когда Кайя обижается, пощады можно не ждать.

– Я спрошу у тебя кое-что, – говорю ей, не отводя глаз от капель, соскальзывающих вниз по внешней стороне стекла. – Быть может, мой вопрос покажется тебе странным…

– Я не из ЦРУ, Джереми… – пытается пошутить Кей, и я невольно кривлю губы в полуулыбке.

Но так к ней и, не повернувшись, прошу у нее ответа.

– Ты боишься грозы, Кей-Кей? – тихо, почти бесшумно мои губы шевелятся, а через пару секунд, не услышав от нее ничего, я смотрю через плечо, решив, что так и не произнес это вслух.

Кайя, прикрывшись одеялом, нахмурилась, придвинув брови к переносице. Ее выражение лица походит на изумленное и на «ну ты и дебил».

– Что за вопрос такой? – надсмехаясь надо мной, она выдает хмыканье. – С тобой все хорошо?

– Просто ответь, – жестче говорю я, выдыхая.

Тут сверкает молния, озаряя своим светом, могу поклясться, весь Мадрид, а потом природа ревет грозой, заставляя всех пугливых девчонок спрятаться под кроватями. Я помню, как утешал ее за диваном, пытаясь насмешить, защитить от всего.