– Вот! – Кайя вытягивает руку, указывая на окно напротив. – По-моему, толку в моей реакции больше, чем в словах, не так ли? – изогнув бровь, она закусывает верхнюю губу. – Не боюсь я грозы, даже мурашки меня не тревожат, – в подтверждение Кей оголяет руку до предплечья, тыча мне ею в лицо.

– Спокоен теперь? – выведывает у меня неприятным тоном. – Что за странные вопросы у тебя…

Проворчав несколько минут, Кайя поворачивается спиной ко мне, чтобы погрузиться в сон. Она не боится грома. Она – не маленькая девочка, которую нужно защищать. Мне никогда не забыть Саманту.

Саманта

В этом году Галлахер младший гордо заявил всем, что сам заработал на машину, и собирается купить что-то грандиозное. И вот обычным летним вечером мы с ним, когда-то лучшие друзья, стоим, прислонившись к абсолютно новой «Порше Панамера». Он проехался на ней всего раз после того, как пригнал из салона. Красивая, коричнево-кофейного цвета, и Аарон практически ежеминутно гладит своим ладонями ее бампер. Но сейчас, как ни странно, он зациклен на мне, на моей истории. Полчаса назад муж Агнес закончил телефонный разговор с лучшим другом, и он выглядит помятым, как вещь после стирки.

– Ты похож на мой рюкзак, – озвучиваю свои мысли.

– Что? – Рон вскидывает голову; руки так же остаются в карманах джинсов.

– На мой рюкзак, – киваю я. – Ты похож на мой черный рюкзак, когда я достаю его из машинки. Ему я даю просушиться, а тебе… может, стоит выпить?

Рон не оценивает мою шутку, встряхнув головой.

– Нет в этом ничего смешного, Саманта.

– Но и ничего грустного нет, – парирую я.

Аарон грустно усмехается, устремив на меня свой взгляд.

– Кроме того, что я только сегодня узнал, что ты родила ребенка больше года назад, а моя жена от меня скрывала это? – облизнув губы, Рон чертыхается, поднимая глаза к заходящему солнцу.

Мне нечего сказать на его замечание.

– Кроме того, что ты родила дочь, о которой не догадывается Джереми? – продолжает Галлахер, выворачиваю мне душу наизнанку.

Нам с сестрой понадобилось больше трех часов, чтобы убедить Рона не говорить пока ничего Джереми. В конце концов, он согласился с нами – для его друга сейчас это будет стрессом. Со временем он все узнает. Конечно, Рон думает, как и все остальные, что Бут – счастливый папаша Даниэль, отдыхающий в Мексике. Похоже, он и не собирается оттуда возвращаться.

Самый страшный этап мы прошли – наблюдать за реакцией Рона при знакомстве с Дани. Маленькая девочка с кудрявыми волосами и глазами цвета шоколада протягивала к нему крохотные ручки и улыбалась своим почти беззубым ртом. Она хотела, чтобы Аарон взял ее на руки, поднял с коляски. У него покатились слезы от осознания, что это моя дочь, о которой я ему не рассказывала. Мы с Агнес плакали вместе с Роном. Как не плакать при виде взрослого успешного парня, готового встать на колени перед маленьким человечком, недавно пришедшим в этот мир?..

– Когда я… – сдерживая эмоции, начинает Галлахер, но замолкает на миг. – Когда я встретился с тобой в прошлом году, чтобы передать деньги от Джереми и ключи от его квартиры, ты уже…?

Он не договаривает, а я позволяю своим слезам взять надо мной верх. Я многажды киваю, поджимая губы, боясь его дальнейшей реакции. Да, я тогда скрыла свою беременность от Рона, потому что собиралась делать аборт. И хоть деньги, которые предлагал Джереми, передавая их через своего друга, не были тогда лишними, я не взяла. И от проживания в его квартире снова отказалась.

Не нужно ничего нам говорить, чтобы высказать боль, связывающую нас сейчас. Я не хочу потерять Аарона. Да, мы уже не общаемся, как раньше, мы больше не лучшие друзья, но кто бы мог подумать, что я все еще готова отдать за этого человека свое сердце?

Словно услышав мои мысли, Рон одной рукой крепко прижимает меня к себе. В изгибе его локтя бьется мой пульс. Под его кожей моя кожа на шее горит, когда он, обнимая меня сильнее сильного, буквально вминает намертво мои волосы того же красного, как и раньше, цвета в оголенные плечи и лопатки. И, кажется, то ли из них, то ли из моих пор сейчас же просочится кровь.

Через минуту, сразу после того, как я уже без малого перестала дышать, Галлахер отстраняется – посмотреть на мое заплаканное лицо. Он склоняется немного, пальцами убирает прилипшие к щекам пряди волос.

– Какая же ты дурочка, – всхлипнув, он вновь напрочно охватывает меня руками, будто я собралась бы куда-то убежать в этот раз.

– Прости меня, – уткнувшись ему в шею, доставая своей головой ему всего до подбородка, прошу я. – Прости.

В этот момент я проникаюсь нашей маленькой общей истиной: мы никогда не переставали быть друзьями, с какой бы силой ни ненавидели друг друга.

Саманта

Попросите меня назвать одно главное качество Аарона Галлахера, и я с легкостью, даже не задумываясь, отвечу – умение устраивать грандиозные вечеринки. Лучшие вечеринки в Палм-Бей? Конечно же, в таком случае имя хозяина всегда одно, и фамилия его уже принадлежит моей сестре. В честь которой сегодняшняя сумасшедшая тусовка и собралась в имении Галлахеров, в «{Закрытом квартале}». А так, как мы с нею близняшки, то и в честь меня, конечно же.

– С днем рождения! – во всю мощь орет Шеннон, перекрикивая даже самого мистера Майкла Джексона, и с разбегу бросается мне на шею.

Если бы Шен не выглядела, как самый милый медвежонок на всей планете, я бы, возможно, могла бы подумать, что ей вздумалось меня задушить. Но это же та самая рыжая конопатая девчонка, с которой я проводила месяцы в Палм-Бей, пока гостевала у тети Эннис.

Джек, влетающий в дом после Шеннон, совсем меня не удивил. Он, как звезда вечера, здоровается со всеми, поднимая руки вверх и кивая головой, поправляет пиджак, подходя ко мне. Его долговязое тело смешно движется навстречу, постоянно стискиваемое другими потными и танцующими.

– Привет, Сэми! – у самого уха прокричал он. – Я видел, в малой гостиной весь стол завален подарками, – приобнимает за плечи рыжую, – ну, мы с Шен тоже в стороне не остались.

Эти двое чудаковатых приятелей даже одинаково улыбаются – словно они очень переживают, что я их пошлю. Если что, я не собиралась этого делать.

– Кстати! – снова горланит Джек, и я подпрыгиваю от неожиданности, только что занимаясь осматриванием толпы – я очень мало кого здесь знаю, зато все знают меня. – С днем рождения, Сэми! Двадцать три года – это офигенный возраст!

Шеннон поднимает большие пальцы обеих рук и чуть ли не светит ими у моего лица. Я снисходительно улыбаюсь им, благодарно киваю, ожидая от них чего-нибудь еще, но они просто переминаются с ноги на ногу, а когда Шен слышит, что ди-джей включил «ее любимую песню», извиняется и забирает Джека с собой на танцпол.

Фуф! Ну, слава Богу. Серьезно, это выдержать сложнее, чем самое тяжелое в мире испытание. Ненавижу бестолковые разговоры, которые сопровождаются неловкостью и переживаниями, что о тебе подумает собеседник. Столько воды утекло, столько лет прошло – и вот мы с Шеннон и Джеком стали почти чужими людьми. Я слышала, что Шен является зачинщицей сплетен в городе обо мне – якобы у моей дочери были проблемы со здоровьем, и поэтому я так долго прятала ее от народа. Она может говорить что угодно, и я ее прощу с вероятностью в девяносто пять процентов, но никому не позволяется распространять сплетни о Даниэль. И если бы это был не только мой праздник, я бы надрала зад этой рыжей прямо здесь, однако это не только моя вечеринка. Ради Агнес я не стану трогать Шен, как и обещала ей.