Интересно, что само по себе растение может быть довольно распространенным, однако, если его опыляют насекомые, то пыльца встречается далеко не так часто. Таков, например, клевер.

Это было лишь второе мое дело, и я всему училась на ходу. С помощью полицейских поделила клумбу на квадраты и поочередно собрала образцы почвы и листьев роз из каждой секции. Это должно было помочь мне определить, насколько хорошо каждый вид представлен на месте предполагаемого преступления. Каждый образец был пронумерован с указанием времени и даты и помещен в отдельный бумажный пакет с полицейским идентификационным номером. Криминалисты подробно все описали в протоколе, а я нарисовала схему цветочной клумбы и сделала заметки о взятых образцах. Мне объяснили, что нужно приберечь каждый исписанный листок на случай, если дело дойдет до суда, так что я всегда сохраняю все, что может оказаться важным.

Рядом не было никаких физических барьеров, таких как другие кусты или стены, так что взять образцы на площади не составляло труда, и в итоге у меня оказались на руках необходимые «эталонные» образцы: мне предстояло проверить их на сходство с образцами, взятыми с одежды парня. Подозреваемые неизбежно заявляют, что вся пыльца и споры попали на них где-то еще – в так называемых «алиби»-местах. Тогда нужно посетить эти места и взять «алиби»-образцы для сравнения с образцами с места преступления, а также с изъятых полицией вещественных доказательств. Единственными вещественными доказательствами, предоставленными мне, были куртка и ботинки подозреваемого. Личность их владельца не вызывала сомнений – хотя бы в этом показания девушки и парня сходились. Извлечь пыльцу с земли на площади было не трудно: я уже делала это множество раз, работая в археологии, регулярно извлекала подходящий для анализа материал из гончарных и бронзовых изделий. Теперь же мне нужно было сделать то же самое еще и со свежими листьями и одеждой, изготовленной из синтетической ткани и пластика. Нужно было проявить изобретательность, которая постоянно пригождалась мне в работе как в экологии, так и археологии.

Прежде всего нужно было представить, что именно произошло во время потенциального изнасилования. По словам девушки, парень опрокинул ее на землю и навалился сверху. Это означало, что прежде всего улики следует искать на локтях его куртки. Кроме того, он должен был бы встать на колени, коснувшись ими земли и листьев. Таким образом, я предположила, что следы могли остаться на его коленях, груди, локтях и носках ботинок. Все, кроме коленей, можно было проверить по куртке и обуви и, возможно, сразу подтвердить или опровергнуть версию событий подозреваемого.

Моя логика была следующей: если молодой человек будет утверждать, что пыльца попала на куртку из воздуха, то состав пыльцы, обнаруженной на плечах, спине и спереди куртки, должен быть очень похожим. Другим словами, по образцам со спины можно было бы проверить, действительно ли пыльца на передней части куртки попала туда в результате прямого контакта с цветочной клумбой. Если бы состав пыльцы спереди оказался очень похожим на образец из клумбы и при этом значительно отличался от образца со спины, это можно было бы считать убедительным доказательством контакта. Я старалась не пытаться предугадать результат: мне просто хотелось узнать, к чему приведет анализ. Вернувшись в лабораторию, я позаботилась о том, чтобы не допустить контакта между различными частями куртки, и отрезала сначала рукава, а потом заднюю часть. Две передние части куртки я объединила в один образец.

Я делала лишь первые неуверенные шаги в криминалистике и почти ничего не знала о протоколах работы криминалистов – правилах и требованиях, составленных специально для того, чтобы исключить подтасовку вещественных доказательств или их случайное загрязнение полицейскими. Я даже никогда не бывала прежде в криминалистической лаборатории, однако, разумеется, прекрасно знала лабораторные методики и благодаря опыту работы в микробиологии хорошо понимала основные принципы предотвращения загрязнения образцов. Я руководствовалась лишь здравым смыслом.

Горькая правда в том, что даже в наши дни некоторые полицейские совершенно не умеют обращаться с определенными типами вещественных доказательств. Их учат правильно брать образцы ДНК, не допуская перекрестного загрязнения. Они помнят принцип Локара – «каждый контакт оставляет след» – и знают, что контакт между двумя вещественными доказательствами может сделать их совершенно бесполезными в суде. Тем не менее даже теперь, сколько бы их все эти годы ни учили, они по-прежнему порой не могут усвоить все ограничения и требования при работе с вещественными доказательствами.

Многие люди имеют ошибочное представление о криминалистике, и данный термин в англоговорящей среде то и дело используется некорректно. Порой думают, что «криминалистический» значит «тщательно изучающийся». На самом деле его синонимом является слово «судебный», поэтому, когда речь идет о любой области криминалистики, имеется в виду, что все полученные специалистами доказательства будут представлены в суде. Если какая-либо работа проводится без учета того, что она как-то может повлиять на исход судебного процесса, то это никакая не криминалистика. Вот почему мне так важно быть максимально аккуратной в обращении с курткой парня. Какие бы следы я на ней ни обнаружила, они не должны быть повреждены или загрязнены – за многие годы обучения и работы в лаборатории это правило прочно во мне укоренилось.

В этом расследовании мне не понадобилось воображать картину места, тем не менее, чтобы понять, какой подход лучше всего выбрать, было чрезвычайно важно попытаться представить, что именно могло произойти на той площади. Я уже установила, какие части куртки и обуви необходимо подвергнуть анализу. Но как получить палиноморфы из ткани куртки? Прежде мне такого делать никогда не доводилось.

Годы спустя на одной конференции разные коммерческие представители предлагали участникам опробовать в деле их продукцию, и одним из инструментов был микроскоп со специальной выдвигающейся, словно антенна, насадкой, с помощью которой можно заглянуть в труднодоступные места. Через мощные линзы пыльцу можно было увидеть напрямую, не размещая ее предварительно на предметном стекле. Я быстренько сходила на улицу и вернулась с несколькими созревшими пыльниками тюльпанов. Представитель высыпал немного пыльцы на кусок ткани и направил на нее «антенну». Все собрались вокруг, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, и, к их изумлению, пыльца словно ожила. Пыльцевые зерна покачивались и плясали вдоль тканого полотна. Я была потрясена, однако это помогло мне понять, почему из тканого материала так сложно извлечь следовые доказательства. Впрочем, именно из-за этих сложностей пыльца и споры и считались превосходными следовыми уликами, так как, в отличие от волокон и минеральных частиц, проникали глубоко в ткань, и избавиться от них было непросто. Моя дальнейшая работа показала, что они могут оставаться во всевозможных тканях годами – вот почему палинология столь эффективно используется для расследования нераскрытых дел, когда анализ может понадобиться спустя долгое время после того, как преступление было совершено.

Лишь изучив специальную литературу, я наконец поняла причину такой подвижности пыльцы. Все дело в электричестве. Пыльца несет отрицательный заряд и, как следствие, притягивается ко всему, что заряжено положительно. Тело пчел несет положительный заряд, и (это просто чудесно) их притягивает к цветкам с наибольшим отрицательным зарядом. Мне всегда казалось, что пыльца прилипает к пчелам из-за волосков на их теле, а также клейкости самих пыльцевых зерен. Что ж, возможно, это тоже способствует делу, однако нет никаких сомнений, что статическое электричество играет важную роль в переносе пыльцы от цветка к насекомым-опылителям. Отрицательно заряженные пыльцевые зерна попросту притягиваются к положительно заряженным пчелам.