пленку в фотолабораторию. Мы можем забрать фотографии завтра после школы.

— Если доживем, — заметила я.

— Успокойся, — сказал Питер. — Броксхольм со своими приятелями прибыл сюда, чтобы похитить нескольких людей. Я буду крайне удивлен, если они кого-нибудь убьют.

Его слова немного успокоили меня. Но только мысль о том, что, когда мы предъявим фотографии, вся эта история наконец закончится, спасла меня от сумасшествия в ту ночь. И все-таки я была так испугана, что не могла думать ни о чем другом.

К утру я превратилась в такую развалину, что репетиция с мистером Бамуиком закончилась полным провалом.

— Нет, нет, нет! — орал он. — Это си-бемоль, Сьюзен. Си-бемоль!

— Я ничего не понимаю, когда вы кричите на меня, — прошептала я, стараясь не заплакать.

Мне не в чем было обвинять бедного мистера Бамуика. До концерта оставался один день, а я с каждой минутой играла все хуже и хуже. Но я никак не могла сосредоточиться на музыке. Да и как сосредоточиться, если знаешь, что должно случиться? Смогли бы вы играть на флейте, зная, что нескольких ваших друзей, а может быть, и вас, собираются похитить инопланетяне?

— Ты не боишься? — спросила я у Питера на площадке.

— Не очень, — ответил он, и на его бледном лице заиграла широкая улыбка. — Я же говорил тебе: у меня есть встречный план.

— Послушай, Питер, — я взяла его за руку. — Это не фантастический роман, и ты не Индиана Джонс. Не увлекайся.

Он сердито отбросил мою руку.

— Это величайшее событие, когда-либо происходившее в нашем городе, — буркнул он — Не забывай об этом, Сьюзен!

Тут появились Стэйси и Майк, ругавшие друг друга последними словами.

Мы рассмеялись.

— Стэйси говорила, что ее мама сошла с ума, — поведал Питер — Держу пари, мама Майка тоже спятила.

Я кивнула. Мне было почти жаль их. Нелегко приходится, когда твой ребенок, не имевший неприятностей с детского сада, внезапно превращается в маньяка.

— У Стэйси с Майком нет выбора, — заметила я.

— Нет есть, — возразил Питер.

— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась я. Но он не ответил на мой вопрос.

— Просто смотри, — сказал он. — Скоро поймешь.

Глава девятнадцатая

ВЫБОР ПИТЕРА

В этот день я начала понимать, в чем состоит «встречный план» Питера.

По правде сказать, мне не понадобилось много времени, чтобы понять это. Я знала, что с Питером происходит нечто странное: мальчик, который всегда знал правильный ответ, но никогда не утруждал себя объяснениями, вдруг начал поднимать руку, порываясь ответить на каждый вопрос.

Внезапно меня осенило. Питер хотел попасть в список Броксхольма. Он пришел к выводу, что ему предоставляется отличная возможность пережить фантастическое приключение, о котором он всегда мечтал. Он решил, что если постарается как следует, то и впрямь сможет превратиться из «умного, но непредсказуемого» в самого лучшего ученика в нашем классе.

Я почти видела, как сверкают странные глаза Броксхольма при виде того, как Питер дает волю своему блестящему уму. У нас как раз шел урок истории, и Питер безупречно отвечал на каждый вопрос.

Броксхольм стал задавать ему вопросы потруднее, но Питер даже глазом не моргнул; он выпаливал ответы на одном дыхании. Даже я не имела понятия, насколько он умен. (Что касается Броксхольма, то я была уверена, что инопланетянин знает наизусть всю энциклопедию, а может, она просто трансплантирована в его мозг. Кто знает, на что они способны?)

После занятий я оттащила Питера в сторонку.

— Ты спятил? — прошипела я, — Что ты делаешь?

— План Б, — ответил Питер. — Если мы не сможем снять с Броксхольма маску, я хочу быть одним из тех, кто попадет на корабль.

— Забудь о плане Б! — закричала я. — Ты не знаешь, что они могут сделать с тобой. Они плохие!

— Тебе об этом ничего не известно, — возразил Питер. — Они похитили мисс Шварц! — Он пожал плечами. — Все равно это не означает, что они плохие. Возможно, они настолько выше нас, что мы кажемся им муравьями или чем-то вроде этого.

Я не произнесла ни слова в ответ. По выражению моего лица он понял, что я считаю его заявление чушью.

— Может быть, они боятся нас, — предположил он.

Я расхохоталась.

— Я говорю серьезно, — убеждал меня Питер. — Вспомни вчерашний разговор.

— Не могу, — призналась я. — Мне страшно.

— Нет, ты вспомни, — настаивал Питер. — Может быть, пришельцы на самом деле мирные существа. Может быть, глядя на наши войны, они опасаются, что если мы проникнем в дальний космос, то начнем огромную войну.

— Тебе это неизвестно, — упрямилась я — Ладно, может быть, нам и не стоит волноваться по этому поводу. Пошли за фотографиями.

За фотографии нам пришлось выложить все свои деньги. Я подумала, не объяснить ли девушке за прилавком, что мы пытаемся остановить инопланетное вторжение, но решила, что ее этим не проймешь.

Мы заставили себя не открывать конверт, пока не пришли в парк.

— Открой ты, — попросила я, протянув конверт Питеру.

Поколебавшись, он вскрыл конверт и вытащил фотографии. У него вытянулось лицо.

— Что? — спросила я.

Он молча протянул мне фотографии. Когда я взглянула на них, у меня упало сердце. Питер проделал прекрасную работу. Брусы и балки на чердаке вышли превосходно. Фокус и выдержка — все было правильным. Но из силового поля с мисс Шварц получилась лишь голубая полоса, и все, — просто голубая полоса в центре каждой фотографии. Создавалось впечатление, что это дефект пленки или игра света. Мисс Шварц вообще не просматривалась.

— Они нам ничем не помогут, — простонала я.

Питер кивнул.

— Мне очень жаль, — прошептал он.

— Это не твоя вина, — ответила я, но вряд ли он мне поверил.

К четвергу вся школа оказалась на грани нервного срыва. Стэйси застукали, когда она рисовала на доске грязные картинки. Майк выдал новое слово, которое он узнал от своего дяди-моряка. А Питер размахивал рукой как сумасшедший каждый раз, когда Броксхольм-Смит задавал вопрос.