— О, — это все, что я смогла произнести. У меня возникло чувство, будто на сердце мне положили кусок льда. Но самое ужасное — я не могла толком понять, что он имел в виду. Что он знал? Что я прогуляла урок музыки? Или что я была у него дома?

Взглянув на дверь, я засомневалась, выйду ли я отсюда живой.

— Ну? — спросил Броксхольм.

— Простите, — прошептала я. Это единственное, что я могла ответить, и мой ответ был столь же неясным, как и его заявление. Я бы не смогла определить, за что прошу прощения.

Броксхольм смотрел на меня.

— Не понимаю, за что вы так невзлюбили меня, Сьюзен, — мягко сказал он. — Я просто стараюсь делать то, что считаю полезным для вашего класса. Вы же относитесь ко мне враждебно с первой же минуты, как я вошел сюда.

Ну и актер! Интересно, смогу ли я стать такой же хорошей актрисой? Поразительно, но он все еще делал вид, что он всего лишь учитель, у которого возникли трения с ученицей.

Внезапно он встал, подошел к двери и плотно закрыл ее.

— Так вот, — продолжал он, снова усевшись напротив меня. — Будем откровенны друг с другом — хорошо, мисс Симмонс?

Ответить ли ему? Сказать, что мне известен его секрет?

— Между прочим, а зачем вы здесь находитесь? — наконец спросила я, играя в его игру, то есть не говоря ничего, что могло бы быть воспринято однозначно.

— Я здесь, чтобы учиться, — спокойно ответил он. — В конце концов, для чего еще существует школа?

«Вот гад!» Но вслух я сказала:

— Я считала, что вы учите нас, а не учитесь сами.

Я старалась говорить так, чтобы голос не дрожал, но у меня плохо получалось.

Броксхольм заерзал.

— Хороший преподаватель всегда учится, — пояснил он. — Образование — это процесс отдачи и восприятия. Я обязан приобретать что-то для себя, чтобы учиться самому. И что я приобрел в этом классе? Сплошную чепуху. Сопливую чепуху.

Внезапно он взглянул мне прямо в глаза.

— Но мне придется приобрести еще кое-что, чтобы узнать все, что мне нужно… если вы меня понимаете, мисс Симмонс.

Я в ужасе отпрянула. Не знаю, как он это сделал, но я прямо-таки видела, как его жуткие инопланетные глаза просвечивают сквозь маску.

— И я не стану спокойно терпеть чье-либо вмешательство в мою образовательную миссию, — произнес он без всяких эмоций в голосе.

Во время разговора он взял «Ракеты и флаги». Теперь он начал сжимать книгу. Я следила за тем, как его пальцы впиваются в обложку, стискивая бумагу.

Я услышала громкий стук и в недоумении огляделась по сторонам, а потом поняла, что это стук моего сердца.

— Вселенная огромна, Сьюзен, — мягко сказал Броксхольм. Он отложил книгу. На обложке остались вмятины от его пальцев, в полсантиметра глубиной. Если бы мне удалось вынести ее отсюда, у меня наконец появилось бы доказательство. Но он, естественно, не собирался оставлять мне книгу. Он поднял ее и положил в портфель. — Она и вправду огромна, — продолжал он. — И там происходит многое, чего вы даже не можете себе вообразить. Важно изучать все, что только возможно, иначе могут произойти ужасные события. И в этом состоит моя работа — предотвращать ужасные события. Можете вы это понять, мисс Симмонс?

Я покачала головой. Наверное, следует сказать, что я покачала головой сильнее, чем раньше, поскольку я и так уже вся тряслась.

Он вздохнул.

— Что ж, возможно, вы когда-нибудь поймете, — сказал он. — А теперь я просто хочу, чтобы вы знали, что было бы умнее… и безопаснее… не впутывать в эти дела ваших старших родственников.

Он закрыл портфель.

— Увидимся завтра, мисс Симмонс, — промолвил он, — Уверен, что оставшуюся часть дня вы проведете в классе… и не станете больше без спросу входить в мой дом!

Я чуть не упала со стула. Он знал. Он все знал! Прежде чем я смогла произнести хоть слово, он вышел, оставив меня одну.

Глава восемнадцатая

КОНЦЕРТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

На поездку домой у меня ушло почти двадцать минут. Я медленно катила на велосипеде, заглядывая за каждый угол. Мне казалось, что из кустов вот-вот выскочат инопланетяне и схватят меня.

Когда что-то и впрямь выскочило из кустов, я завизжала так громко, что удивилась, как уцелела уличная лампа.

Но это был всего лишь Питер.

— Хочешь, чтобы у меня был сердечный приступ? — спросила я, остановившись и сердито глядя на него.

— Это тебе за то, что ты притащила с собой Дункана Дугала, — заявил он.

Мне не хотелось ругаться; я так ему и сказала. Питер был настолько зол, что хотел продолжать, но, когда я стала рассказывать ему о случившемся после уроков, он так заинтересовался, что забыл о своем негодовании. Он настаивал на том, чтобы я вспомнила каждое слово, произнесенное Броксхольмом.

— Где Дункан? — спросила я после того, как окончила свой рассказ.

— Прячется у меня в туалете, — мрачно ухмыльнулся Питер. — Мы позвонили его родителям, и он намерен пару деньков проторчать у меня дома.

— И они ничего не спрашивали?

Питер засмеялся.

— Если бы ты была матерью Дункана, разве ты была бы не рада побыть немного вдали от него?

Мне не понравились его слова, но я решила пропустить их мимо ушей.

— Ты сможешь выдержать его присутствие до тех пор, пока все не закончится? — спросила я.

— Проблема лишь в том, чтобы не пользоваться своим преимуществом над ним, — печально признался Питер. — А это нелегко. Мне бы очень хотелось отомстить ему за то, как он обращался со мной, но он настолько перепуган, что у меня не хватает духу издеваться над ним. Боюсь, что, если я хлопну пакетом возле его уха, у него и вправду случится сердечный приступ и он умрет.

Я не выдержала и засмеялась.

— А твой отец? — поинтересовалась я.

Питер скорчил гримасу.

— Он даже не заметил Дункана, — сообщил он. — Кстати, я отнес