— Поскольку они думают, что мы не заметили их в Берлине идаже не подозреваем, что за нами следят, не разглядывайте их как международныхшпионов. Постарайтесь ни на что не обращать внимания и позвольте мне самомузаниматься тайным наблюдением.

Иногда Холмс возмущал меня своим покровительственным тоном,и я немедленно нашел достойный ответ:

— Холмс, мы ведь оказывались в таком положений и раньше. Выведете себя так, словно я новичок в подобных делах.

Взгляд моего друга обезоруживающе смягчился, и улыбка соттенком сентиментальности скривила его тонкие губы:

— Отбросьте эту мысль, старина. Просто не забывайте, чтохитрость никогда не была в числе ваших сильных качеств.

Полностью успокоенный, я последовал за Холмсом.

В вагоне-ресторане было немного народу. Рассуждая о каких-топустяках, мой друг повел меня к столику, дававшему прекрасный обзор всего зала.Китайцы сидели неподалеку от нас. Я механически сделал заказ и переключил всевнимание на проносившиеся мимо картины. Понемногу гористые пейзажи севернойСербии настолько захватили меня, что я почти не слышал непринужденной болтовниХолмса. Он же продолжал задавать мне ничего не значащие вопросы, пока до меняне дошло наконец, что говорить следует именно мне, а ему — всецело занятьсянаблюдением. Так или иначе, я начал рассказывать об игре в гольф, и хотя в моемописании было мало смысла, никто не прислушивался к нашей беседе.

Я упорно избегал смотреть в сторону китайцев, пока ихотражение не появилось в окне вагона прямо передо мной: азиаты проходили мимонашего столика. Вероятно, по моему лицу было видно, что я готов совершитькакую-нибудь глупость, потому что весьма кстати последовал совет Холмса:

— Спокойно, старина, спокойно. Они почти ушли, и мы можемотказаться от притворства, столь неприятного вам. Но все же быстро взгляните наних, когда они будут выходить из вагона. Наш поход в ресторан не былбесплодным.

Я бросил в направлении уходящих мужчин безразличный, как янадеялся, взгляд. Даже мне показалось странным, что оба несли в руках что-товроде маленьких чемоданчиков.

— Зачем эти люди пришли в ресторан со своим багажом? —обратился я к Холмсу.

— Считайте, что это традиция, — безразлично произнес Холмс.— Похоже, я недооценивал ситуацию. Чемоданчики всегда при них, это оченьхарактерная деталь. Специалист по криминалистике не задумываясь определил бы,что наши преследователи — профессиональные убийцы.

Должно быть, у меня отвисла челюсть, потому что Холмс отдуши расхохотался, глядя на меня.

— Убийца — это самый уважаемый профессионал в восточноммире, — пояснил он. — Опытный убийца обычно представляет определеннуюгруппировку. В наш технический век методы азиатов могут показаться устаревшими;но позвольте заверить вас, что их традиционное оружие в опытных руках оказываетэффект, сходный с действием бесшумной пули — правда, на сравнительно небольшомрасстоянии.

Когда мы вернулись в наше купе, я поспешно открыл свойсаквояж и достал оттуда «элей» 32-го калибра, который предпочел взять с собой впутешествие из-за удобных размеров. Я поклялся держать оружие при себе доокончания этого запутанного дела.

Во время нашего отсутствия в купе наведывался проводник; всебыло убрано и сияло безукоризненной чистотой. Холмсу достаточно было беглоговзгляда, чтобы определить, что к нашему багажу не прикасались. У моего другабыла привычка оставлять на вещах маленькие контрольные знаки, не заметныепостороннему глазу и охраняющие наше имущество надежнее всякой пломбы.

Я больше не мог наслаждаться видами Сербии. Призраккитайских убийц, шныряющих по поезду, приводил меня в дурное расположение духа.Я пытался отвлечь себя от тревожных мыслей, но мой взгляд то и дело обращался кдвери, за которой мне чудились коварные узкоглазые враги. Холмс целикомсосредоточился на своих размышлениях и не собирался развлекать меня беседой.Время тянулось нестерпимо медленно.

Экспресс преодолевал милю за милей, а Холмс не произносил нислова. Не знаю, пребывал ли он в глубокой задумчивости или спал. Я мрачностискивал рукоятку «элея», готовый защищать нашу хрупкую крепость до последнегодыхания.

Мысль о том, что я бдительно охраняю спящего друга, внушаламне гордость. Я пристально смотрел на дверь — и сам не заметил, как уснул.Когда вагон качнуло и, едва не потеряв равновесие, я очнулся, пытаясьсообразить, где нахожусь, Холмс насмешливо посмотрел на меня.

— Все в порядке, старина. Мы подъезжаем к Нишу, и конецпутешествия близок. Можно немного прогуляться. Путь был долгим.

Чувствуя, что от долгого сна у меня затекло все тело, яохотно согласился с предложением Холмса. Но нам было не суждено посетить этустанцию. Холмс благоразумно осмотрел платформу, прежде чем выйти наружу. Егозоркие глаза заметили что-то, и он поспешно отодвинулся от окна.

— Это странно, — сказал он. — Два китайских джентльмена сосвоим багажом вышли из поезда. Держитесь подальше от окна, Ватсон. У меняхороший обзор, и я сомневаюсь, что они могут видеть меня.

— Скажите ради Бога, что они делают?

— Просто складывают свой багаж. А, они передали егоносильщику. Он несет их вещи на станцию, но китайцев, похоже, больше интересуютпассажиры, выходящие из экспресса.

— Вы хотите сказать, что они наблюдают за поездом?

— Незаметно, но именно этим они занимаются. Кажется, ониожидают, что мы выйдем.

Когда Восточный экспресс тронулся, наши азиаты все еще былина платформе. Холмс перекинулся несколькими словами с проводником, к которомуобратился на безупречном французском. Как выяснилось, китайские джентльменыбрали билеты только до Ниша.

Холмс был озадачен не меньше меня:

— Это опровергает мою теорию, Ватсон.

— Почему?

— Китайцы были посланы, чтобы узнать, что мы собираемсяделать. В этом нет никакого сомнения. Мне казалось, что они предвидели нашупоездку в Стамбул, почему и оказались в одном поезде с нами. Теперь жесоздается впечатление, что, по их предположениям, нам следовало выйти в Нише.Значит, что-то могло заинтересовать нас в этом городе. Что ж, Ватсон, когдазадача неразрешима, лучше всего отмести ее в сторону и подождать дополнительнойинформации.

Остаток пути в Турцию был откровенно скучным. Вместе спреследователями исчез и вкус опасности; кроме того, полное равнодушие китайцевк нашим делам в Стамбуле не сулило расследованию ничего хорошего.