Глава IV

НОВАЯ АНГЛИЯ

Роспуск парламента 1629 года представляет самое мрачное время истории протестантизма как в Англии, так и во всем мире. Но в эту годину отчаяния пуритане одержали лучшую из своих побед. Употребляя слова Каннинга в более точном и широком смысле, чем тот, который придавал им он сам, пуритане «обратились к Новому Свету, чтобы восстановить равновесие в Старом». В годы угнетения, наступившие за закрытием третьего парламента Карла I, великое выселение пуритан основало штаты Новой Англии.

Пуритане не были первыми английскими поселенцами в Северной Америке. В обстоятельствах, сопровождавших открытие западного мира, немногое обещало развитие свободы. Первым его следствием было безмерное усиление самой фанатичной и деспотичной из европейских держав и обогащение испанской казны сокровищами Мексики и Перу. В то время как испанские галеоны переплывали южные моря, а испанские поселенцы занимали для католических королей южную часть великого материка, верный инстинкт увлек англичан к более суровым и бесплодным областям вдоль берегов Северной Америки. Англия достигла материка даже раньше Испании: прежде чем Колумб коснулся его берегов, Себастьян Кабот, моряк генуэзского происхождения, родившийся и выросший в Англии, отправился в 1497 году на английском корабле из Бристоля и объехал берега Америки к югу до Флориды, а к северу — до Гудзонова залива. Но англичане не пошли по следам этого смелого мореплавателя, и в то время как Испания устанавливала свое владычество в Новом Свете, английские моряки скромно довольствовались рыбными ловлями Ньюфаундленда. Внимание англичан снова обратилось на Новый Свет не раньше царствования Елизаветы. Мысль найти путь в Азию, объехав северный берег Америки, увлекла Мартина Фробишера к берегам Лабрадора, а принесенные им известия о существовании там золотой руды побудили многих авантюристов пробиваться меж ледяных скал Баффинова моря. К счастью, поиски золота оказались тщетными, и лучшие из людей, увлекшихся ими, обратились к мыслям о поселении.

Но первые поселенцы встретили суровый прием в стране с долгими зимами и редким населением, состоящим из воинственных индейских племен. После тщетной попытки образовать поселение сэр Хэмфри Джилберт, один из благороднейших людей своего времени, решил вернуться назад и нашел смерть в бурных морях. «На море мы так же близки к Небу, как и на земле», — произнес он знаменитые слова, прежде чем свет его маленькой барки потерялся навсегда во мраке ночи. Экспедиция, отправленная его сводным братом, сэром Уолтером Рэли, исследовала Памликский пролив, и открытая ею страна, где, согласно поэтическому представлению, «люди жили по образу Золотого века», получила от девственной королевы Елизаветы название Вирджинии.[1] С открытия Рэли началось введение в Европу табака и картофеля; но энергия поселенцев была отвлечена обманчивой мечтой о золоте, враждебные племена туземцев прогнали их с берега, и Рэли, столица Северной Каролины, сохранила имя мореплавателя из признательности потомства скорее к его стремлениям, чем к действительно содеянному им.

Первое прочное поселение у Чизапикского залива было устроено в начале царствования Якова I, и его успех зависел от убеждения поселенцев в том, что для завоевания Нового Света нужен просто труд. Из 105 первоначальных поселенцев 48 были дворянами и только 12 — земледельцами. Их вождь, Джон Смит, не только исследовал обширный Чизапикский залив и открыл Потомак и Сускеганну, но, несмотря на голод и уныние, поддержал единство маленькой кучки, пока поселенцы не привыкли к труду. В письмах на родину он решительно опровергал идею о золоте. «Здесь можно добиться чего-нибудь, — писал он из нового поселения, — только при помощи труда». После пятилетней борьбы иридии рабочих сил при разумном наделении землей каждого поселенца обеспечил благосостояние Вирджинии. «Люди занялись постройкой жилищ и возделыванием хлеба»; даже улицы Джеймстауна, как была названа их столица по имени царствовавшего государя, были засеяны табаком. За 15 лет население колонии возросло до 5 тысяч человек.

Впервые в Новом Свете законы и представительные учреждения Англии были введены в Вирджинском поселении. Несколько лет спустя в другой колонии, получившей от имени Генриетты-Марии, супруги Карла I, название Мэриленда, нашел себе прибежище принцип, так же мало известный Англии, как и большей части Европы. Переход в католицизм заставил одного из лучших советников Стюартов Кэлверта, лорда Балтимора, искать прибежища для себя и единоверных ему поселенцев в области за Потомаком и у верхушки Чизапикского залива. Так как чисто католическое поселение было невозможным, то он решился открыть новую колонию для последователей всех вероисповеданий. «Ни одно лицо в этой области, гласил древнейший закон Мэриленда, — исповедующее веру в Иисуса Христа, не должно быть никоим образом стесняемо, тревожимо или преследуемо ради нее или свободного служения ей». Задолго до поселения лорда Балтимора в Мэриленде, всего через несколько лет после утверждения Смита в Вирджинии, община браунистов, или индепендептских изгнанников, высланная в царствование Якова I в Амстердам, решилась покинуть Голландию и искать убежища в пустынях Нового Света. Ее мало пугали приходившие из Вирджинии известия о бедствиях поселенцев. «Мы, — писал их настоятель Джон Робинсон, — давно разлучены с милой родиной и приучены к трудностям жизни на чужбине; мы — люди трудолюбивые и умеренные. Нас соединяет в одно целое священный союз с Богом, нарушить который мы очень боимся и в силу которого считаем себя строго обязанными заботиться о благе частном и общем. Мы не такие люди, чтобы нас могли пугать мелочи».

Вернувшись из Голландии в Саутгемптон, они на двух небольших кораблях отправились в Новый Свет, но один из них скоро вернулся назад, и только его спутник, «Майский цветок», барка в 180 тонн с 41 переселенцем и их семьями на борту, упорно продолжал свой путь. Небольшая кучка «отцов-пилигримов», как в последующее время их любили называть, пристала в 1620 году к бесплодному берегу Массачусетса на месте, которому они дали название Плимут, в память последнего английского порта, где они стояли. Скоро им пришлось встретиться с долгой и суровой зимой севера, переносить болезни и голод; даже когда миновали первые годы страданий, бывали времена, что «ночью они не знали, где взять утром кусок хлеба». Несмотря на энергию и трудолюбие поселенцев, успехи их были очень невелики: через десять лет их число не превышало 300 человек. Но при всем том положение колонии упрочилось, и простая борьба за существование подошла к концу. «Не тяготитесь, — писали из Англии бедным переселенцам их братья, — тем, что вы послужили орудием, пробивавшим лед для других: до конца мира честь останется за вами».

На маленькое поселение в Северной Америке со времени его основания были обращены взоры всех пуритан Англии. В первые годы правления Карла I появилась мысль об устройстве рядом