рассказала о чем-то, что ее родственники не хотели обнародовать?

– А можно выяснить, была ли вообще Марго ее пациенткой? – спрашивает Эдди.

– Я порылась в маминых вещах, но, к сожалению, не нашла ничего, что имело бы отношение к ее работе. Теперь вот думаю поехать в Малибу и выяснить, не знают ли бывшие соседи Марго чего-нибудь о ней или даже о моей маме. Ясное дело, это маловероятно, но других зацепок у меня нет. Может, повезет найти кого-то из старожилов, знакомых с Марго.

– Давай я тебя свожу, – предлагает Эдди. – Сару нужно забирать из школы только через несколько часов.

Я очень благодарна, что он готов составить мне компанию, да и за руль садиться не придется, и это замечательно, ведь прошлой ночью я спала из рук вон плохо.

– Спасибо, – говорю я и целую его в щеку.

– Нет, это тебе спасибо, – возражает он.

– За что? – удивляюсь я.

– Пока мы утром ехали в школу, Сара сказала, что ночью ты помогла ей снова заснуть, – объясняет Эдди.

Его беззащитный взгляд говорит мне то, о чем сам он умалчивает: как сильно ему хочется, чтобы я стала матерью для Сары.

Интересно, думается мне, а можно ли прочесть по моим глазам то, о чем молчу я, – как сильно я боюсь не справиться с этой ролью?

* * *

Мы с Эдди стоим перед деревянным домом среди холмов Малибу. Я звоню в дверной звонок и слышу собачий лай и приближающиеся шаги.

Дверь открывает молодая женщина с громадными золотыми серьгами-кольцами в ушах. На ней коротенький топик и куцые шортики.

– Вы к кому? – Вид у нее недоумевающий.

– Здравствуйте, я ищу информацию о Марго Каделл…

– Ошиблись адресом, – обрывает меня она.

– Вообще-то, нет.

У нее за спиной возникает атлетически сложенный парень с голым торсом, на руках у него крошечная белая собачка ши-тцу.

– В чем дело? – спрашивает он женщину.

Та стремительно оборачивается к нему и требовательно спрашивает:

– Кто такая Марго?

– Понятия не имею, о ком… – Он вдруг замолкает и задумывается. – Погодите, вы про женщину, которая жила тут перед тем, когда мои родители купили этот дом?

– Именно про нее.

– У-уф. – На лице женщины в сережках появляется облегчение. Видимо, в первый момент она заподозрила, будто парень ей изменяет.

– Вы ее знали? – спрашиваю я у него.

– Нет, родители купили дом уже после ее смерти. Продажей занимались родственники.

Я киваю.

– Понимаю, это может прозвучать странно, но не знаете ли вы, как она умерла?

– Ходили слухи, что от передозировки. Родители говорили, что потому-то им и удалось купить этот дом.

– Так в нем кто-то умер?! – ужасается его подруга.

– Кому какое дело? – защищается парень. – Это было двадцать с лишним лет назад.

– Все равно жуть, – говорит женщина и поправляет серьги.

Собачка на руках у парня начинает извиваться.

– Мы собрались на пляж. Вам что-то еще нужно? – раздраженно спрашивает хозяин дома.

– Нет. Спасибо, что уделили нам время, – говорю я.

Дверь закрывается.

– Давай попытаем счастья у соседей, – предлагает Эдди.

Мы идем к следующему дому и звоним в дверь.

Нам открывает курчавый брюнет. За спиной у него маячат работяги из ремонтной бригады.

– Вы опоздали, – заявляет брюнет.

Я моргаю.

– Наверное, вы меня с кем-то спутали.

– Вы ведь пришли оценить дом? – уточняет он.

– Нет.

– Проклятье. – Он недовольно мотает головой.

– Вы хозяин дома? – интересуюсь я.

– Хозяева в Китае, а я их риелтор. Дом продается. Хотите взглянуть?

– Я не покупатель. Мне нужна информация о женщине, которая жила по соседству. О Марго Каделл.

– Без понятия, кто это. В последние два года тут то и дело менялись жильцы. Потому-то мои клиенты и продают дом.

– Ven aquí![4] – кричит кто-то внутри.

– Мне пора, – объявляет брюнет и закрывает дверь.

Обескураженная, я смотрю на Эдди.

– Попробуем зайти к соседям с другой стороны, – говорит он.

Мы подходим к старомодному дому. На дверях у него висит желтый интерком прямиком из восьмидесятых годов прошлого века. Я звоню, но никто не отзывается.

– Может, эта штука сломана, – предполагает Эдди и громко стучит в дверь. Тоже безрезультатно.

Я стараюсь скрыть разочарование, но Эдди замечает мое состояние.

– Не переживай, Лима. В этом квартале еще много домов, где можно попытать счастья.

Мы уже уходим, когда дверь медленно открывает старая дама.

– Здравствуйте, – говорит она, прислоняясь к косяку. – Простите, мне теперь нужно время, чтобы добраться куда бы то ни было.

– Ничего страшного! – Во мне опять просыпается надежда. – Извините, что побеспокоили.

– Никакого беспокойства. Приятно видеть улыбающееся лицо, – произносит она.

Я стараюсь улыбнуться еще шире, а потом перехожу к делу:

– Хотела узнать, известно ли вам что-нибудь про женщину, которая жила по соседству в девяностые. Ее звали Марго Каделл-Дэвис.

Старая дама неодобрительно качает головой.

– Греческая трагедия.

– Что вы имеете в виду? – не понимаю я.

– Все деньги мира и зависимость от всего, что только можно вообразить.

Как раз с такими пациентами мама и работала.

– Печально слышать, – говорю я. – Вы были знакомы с ней лично? Не знаете, она обращалась к психотерапевтам или психологам, чтобы решить свою проблему?

– Врачей было так много, что не сосчитать. Она перебывала во всех реабилитационных центрах, но ни в одном не задержалась, даже когда была беременна. По вине наркомании она потеряла своего малыша через пару дней после его рождения. Но и после этого не смогла взять себя в руки и в конце концов умерла от передозировки. И кстати, кто вы такие?

– Друзья семьи. Родственники Марго хотят, чтобы я написала о ней очерк для Национального альянса противодействия психиатрическим заболеваниям. В просветительских целях. – Я даже сама удивляюсь, как легко состряпала эту ложь.

Пожилая дама кивает.

– Не говорите им, что я так сказала, но мне полегчало, когда Марго перестала жить у меня под боком. Не то чтобы меня радовала ее смерть, но терпеть такое соседство было непросто.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я.

– По улице то и дело ездили кареты скорой помощи, чтобы увезти ее после очередной передозировки. Я сбилась со счета, сколько раз это было. И любовник у нее был ужасный. Они вечно орали друг на дружку прямо посреди дороги.

– Как неприятно!

Старушка снова кивает.

– Причем она крыла его последними словами, а в следующий миг они уже миловались и признавались друг дружке в любви. Но мир надолго не задерживался, и они снова начинали грызться. Думаю, он жил с Марго из-за денег. Он был немного постарше, лет, может, на десять, и вечно по пляжам ошивался, хотя даже в этом не преуспел.