Сердце трепетало в груди, рвалось наружу, душу переполняли счастье и восторг. Любовь делает человека живым и наполненным счастьем до краев, пусть и ненадолго.

– Моя Черная стрекоза! – зарывшись лицом в мои волосы, проговорил Някке.

Мы были молоды, между нами горел огонь, мы оба пылали, поэтому не могли бороться с желанием. Мы слились друг с другом, движения наши были неистовыми, яростными, поцелуи и ласки – жадными и ненасытными. Каждый сантиметр моей кожи горел огнем, каждая клеточка тела – вибрировала и трепетала от прикосновений. Казалось, это продолжалось целую вечность, а мне все было мало…

***

Когда мы, обессиленные и счастливые, лежали в объятиях друг друга, я провела пальцами по крепким мускулам Някке. Мне было хорошо с ним, мне нравилось даже просто смотреть на него. Я мечтала, чтобы эта ночь не заканчивалась. Но потом я увидела в траве рядом с собой черную тень, которая преследовала меня здесь с того самого момента, как мы приехали сюда с отцом.

Я закричала от неожиданности и вскочила на ноги.

– Что это? Что это такое, Някке? Что это? – повторяла я.

Лицо Някке стало суровым, он поднял с земли мое смятое платье и помог мне одеться.

– Успокойся, Дана. Наверное, тебе показалось, – сказал он, крепко прижимая меня к себе.

– Да нет же, не показалось! – упрямо ответила я, осматриваясь вокруг, – я уже в который раз вижу это!

– Ты просто устала. Просто устала…

Някке повторял эту фразу мягким шепотом раз за разом. От него пахло озерной водой, и я тоже, наверняка, пропиталась этим запахом. Внезапно мне нестерпимо захотелось спать. Я опустила голову на широкое, сильное плечо, и глаза мои тут же закрылись…

***

Мне снилась мама. Удивительно, но в этот раз она не молчала. Впервые за три года она заговорила со мной. Она рассказывала мне о моем детстве, а в конце она сказала, что я – лучшее, что было в ее жизни. А потом кто-то стал трясти меня за плечо. Я пыталась отмахнуться и снова уснуть, но не получилось – тонкие пальцы будто намертво вцепились в меня. К тому же на ухо мне без конца повторяли: "Вставай! Вставай!"

– Да чего тебе нужно-то? – проворчала я.

Еле-еле разлепив глаза, я увидела перед собой испуганное лицо одной из сестер, чье имя не отложилось в моей памяти.

– Вставай, Дана! Ты и так пропустила утреннее пение рун. Сейчас в спальню придет Айно, если она увидит, что ты до сих пор спишь, то нам всем несдобровать!

Я села и ощутила боль во всем теле, будто ночью по мне проехался каток. Все мышцы были напряжены и болели. Я вспомнила вчерашнюю ночь, и прижала ладони к покрасневшим щекам. Сердце отчаянно застучало в груди, и внутри все задрожало и затрепетало от восторга. Влюбленность – это особое, ни с чем не сравнимое состояние! Жаль, что оно так быстро проходит.

Я зевнула, помассировала плечи и довольно улыбнулась. В это время в спальню сестер вошла Айно. Она держала спину прямо, голова ее была чуть запрокинута – вся она была высокая и гордая, ее красивое белое платье, украшенное длинными воланами колыхалось при каждом шаге. Она оглядела девушек, сидевших на своих подстилках и готовых соскочить с них по ее первому зову. Ни на ком ее взгляд не задержался, но когда она дошла до меня, то лицо ее тут же напряглось, а на губах появилась неприятная ухмылка.

– Сестры, отправляйтесь пока что на огород. Нужно прополоть редис и редьку, собрать овощей к ужину. Мария, сегодня ты во главе колонны.

Я тоже поднялась с лежанки и пошла вместе с другими девушками за Марией, но Айно преградила мне путь.

– А ты останься, Дана, – тихо сказала она, – Ты нужна мне.

Я остановилась, чувствуя, как внутри все холодеет. Что Айно хочет мне сказать? Неужели она заметила ночью мою пустую подстилку?

Когда за последней сестрой закрылась дверь, Айно подошла ко мне, взяла за руки.

– Видишь ли, Дана, я тут думала насчет тебя и приняла решение… – Айно помолчала, а потом продолжила более уверенным тоном, – Ты должна покинуть Лаайниккен.

– Что? Но почему? – растерянным голосом спросила я.

Айно пригладила ладонями свои, и без того гладкие, волосы и заговорила со строгим видом:

– Някке отказался от твоего Очищения. Это значит, что тебе незачем больше здесь оставаться. Ты должна уйти и не мешать очищаться другим.

Я смотрела на женщину непонимающим взглядом.

– Как это – уйти? Вот так просто? – спросила я.

– Вот так просто, – строго ответила Айно.

Пройдя между одинаковыми подстилками, жрица остановилась возле Юлианы и склонилась над ней. Я только сейчас вспомнила про Юлиану и, вытянув шею, попыталась рассмотреть хоть что-нибудь из-за спины Айно. Девушка лежала на своем месте с бледным, изможденным лицом. Она ни на что не реагировала, как и все очистившиеся до нее.

– Я хочу попробовать еще раз, – всхлипнула я.

– Это невозможно, – сухо отрезала Айно, – Някке больше не посмотрит на тебя. Всем дается лишь один шанс на Очищение.

Мне хотелось рассказать Айно, что сам Някке попросил меня остаться, что ее сын нуждается во мне, но я не могла, ведь я обещала возлюбленному молчать о нас.

– Я уже связалась с твоим отцом, Дана, – сказала Айно, – Завтра он будет здесь. Вы уедете, и все ваши материальные затраты будут компенсированы.

– Даже не представляю, как уеду отсюда, я привыкла к здешней жизни, – растерянно проговорила я.

– Как все уезжают, так и ты уедешь. Не лукавь, Дана, ты неоднократно порывалась покинуть озеро. С чего вдруг такая грусть? Или ты мне чего-то недоговариваешь?

Айно пристально посмотрела на меня, и мне ничего не оставалось, как выдавить из себя улыбку.

– Шучу. Конечно, я уеду. Просто жаль потраченного времени. Да и все, что здесь было…

– Через неделю будешь вспоминать все, как сон, – перебила меня Айно, – я дам тебе успокаивающие травы, они смягчат твои эмоции.

Опять травы! Я кивнула и смиренно опустила голову. Как же мне уехать из Лаайниккена? Как оставить Някке после всего, что между нами было? Грудь заполнило тягучее, клейкое уныние.

***

На следующее утро я подошла к высоким воротам. Никто из сестер не провожал меня, никому не хотелось прощаться с той, кто покидает озеро, не очистившись. Айно положила руку мне на плечо, лицо ее было спокойным и равнодушным.

– Доброго пути, Дана. И прощай, – сказала она.

– Прощайте, – откликнулась я, проглотив ком, вставший в горле.

Я вышла за ворота и увидела отца, он уже ждал меня, переминаясь