и приготовился на нем что-то записывать, – Разумеется, запрос с подтверждением я отошлю, но это уже формальность… Итак, ваше полное имя, барышня.

– Воронцова Вероника Сергеевна. – Из-за пересохшего горла мне удалось лишь прокаркать.

– Верно, не врете.

Только сейчас я заметила, что чиновник во время моего ответа смотрел на этот самый агрегат с глазком.

– Полных лет вам сколько?

– Двадцать два.

Сфера полыхнула красным.

– Вы врете, барышня, вам не двадцать два! – сдвинув брови, обвинительно заявил чиновник.

В смысле не двадцать два? А сколько? Или действительно не двадцать два? Вспомнились мои безмерно длинные волосы и истощенный вид. О черт… Проглотив вязкую слюну, вынуждена была признать:

– Видите ли, я не знаю, сколько мне точно лет.

Черная сфера мигнула зеленым…

– Хм, не врете. Ну надо же… Ладно, запишем двадцать два, как хотите. Значит, год рождения впишем тысяча семьсот двадцать четвертый от Исхода. Дату точную не знаете, конечно?

Черт, разумеется, я знала точную дату своего рождения! Но она этому чиновнику явно не понравится. Предательская слабость в коленях вернулась вновь.

– Я точно знаю день рождения: двадцать седьмое цветня…

– Угу, не врете. – Удовлетворенно кивнув, чиновник вписал в формуляр нужную дату, даже не заметив, что я чуть было не упала, на сей раз – от облегчения.

Просто перевела название месяца. Здесь «цветень», дома – «май».

– Далее. Место рождения.

Да господи!

– Э… видите ли, я не знаю точного места рождения. – Я не вру, действительно не знаю адрес роддома, куда приехала рожать моя мама.

Чиновник взглянул на аппарат.

– Ну хорошо, поставим прочерк.

Далее служащий начал что-то быстро вписывать в свободные графы. Спустя пару минут он поставил размашистую подпись внизу бумаги и передал ее мне:

– Пожалуйте, вашу подпись.

Я подошла к столу, положила около себя исписанный формуляр, взяла железное перо, обмакнула его в чернила, потрясла и вывела свою подпись. Ух ты, а с перьями почерк красивее! Краем глаза заметила, как в мой новый паспорт заглянул Руслан, с его стороны послышалось удивленное хмыканье. Думал, что вру и не умею писать? Вполне возможно.

– Итак, барышня, с этого момента вы официально становитесь гражданкой Русславии. Ваше удостоверение личности я зарегистрировал. Запрос о правонарушениях отправлю, так что не покидайте своего места жительства в течение недели. Можете быть свободны, – протараторил чиновник очередную порцию заученного текста. – Следующий! – это уже не нам, а гному-секретарю.

Не знаю, как я удержалась от того, чтобы не издать громогласный клич Тарзана, не запрыгнуть на стол и не отбить на нем чечетку. Я это сделала! У меня получилось! Все идет по плану. Документы открывают головокружительные перспективы. Я на шаг приблизилась к возвращению домой! Внутри меня бушевало множество ярчайших эмоций, но на лице я постаралась сохранить максимально нейтральное выражение.

Чинно приняв документы и вежливо поблагодарив чиновника и его помощника, отправилась к выходу из кабинета. Ну все, это победа! Теперь осталось зайти с Русланом в еще один кабинет, решить вопросы, связанные с трактиром, и благополучно вернуться домой!

– Руслан, куда дальше? – радостно спросила я.

– Нам – в отдел делопроизводства. Он в том конце коридора. – Орк жестом указал нужное направление. – Ника, я сейчас зайду в кабинет, а ты подожди меня в коридоре, хорошо? На мой взгляд, толкаться там вдвоем совершенно бессмысленно.

С выводами орка я была полностью согласна, поэтому просто кивнула и зашагала в указанную сторону. Через пару минут мы оказались около очередной типовой двери, рядом с которой собралась уже внушительная очередь по «нумерам». Как выяснилось, наш номер уже прошел, но Руслан не растерялся, дождался, пока секретарь выйдет приглашать очередного посетителя, и обратился к нему. Под неодобрительный ропот толпы секретарь вошел в наше положение и пропустил орка вперед.

Руслан-то скрылся за дверью кабинета, а вот я осталась на растерзание обиженной толпы. Ощущение чужих недовольных глаз было неприятным, но делать было нечего, так что я просто привалилась к стене и стала смиренно ждать Руслана, разглядывая при этом пол перед собой… Нет, ну чего надо, а? Мы же не полезли вперед очереди, наш порядковый номер прошел, и решать вопрос раньше времени отправился посетитель, пришедший за нами. Фактически мы просто поменялись с ним местами! Хотя… Ну смотрят люди – и пускай себе смотрят, чего я нервничаю-то? Хотя, опять же, понятно, чего: этот мир давно съел мои нервы и психику…

Надо отвлечься! Надо просто отвлечься и подумать о чем-то хорошем. О моих новых документах и открывающихся перспективах, например, или вот о сапогах. Передо мной появились знакомые ждановские сапоги. Хорошие сапоги, между прочим, добротные…

Так, стоп!!!

Я отлепилась от стены и медленно подняла взгляд вверх, потрясенно уставившись на стоявшего напротив булочника.

Ой, мамочки! Ой… Хоть бы это было просто наваждением! Хоть бы это очередной глюк! Я ведь так нервничала сегодня, а потом психика просто не выдержала… Да? Нет. Ужасно материальный и чертовски злой Крендель навис сверху, сжимал и разжимал кулаки и никак не желал развеяться!

– Это ж откуда здесь такая краса взялася, а? – В воцарившейся тишине издевательский голос булочника больно резаную по ушам. – С женихом пришли оформлять сношения, да? И давно вы сговорились с Ашшером, а?

А это еще кто? У Кренделя точно не все дома, он просто псих! Стою, молчу и просчитываю варианты побега. В любом случае пара минут в запасе у меня есть – не будет же булочник сводить со мной счеты прямо здесь, на глазах у толпы свидетелей?

Или будет?

– Ну шо молчишь, паскуда окаянная? Али так рада видеть, шо аж дар речи потеряла? Ну погодь, щас звонко запоешь, птиченька! У позорного столба да под свист плетей и не такие пели!

Больно схватив за предплечье, Ждан поволок меня прочь от притихшей толпы. Я заверещала и забилась. По коридору прокатился гул встревоженных голосов. Но самому Кренделю на многочисленных свидетелей было абсолютно наплевать… Он упивался своей безнаказанностью, с каким-то лихим азартом волок меня в сторону лестницы, бубня себе под нос леденящие душу гнусности, которые он намеревался провернуть со мной. Самое ужасное, что никто из внушительной очереди так и не осмелился его остановить.

– Иди давай, мерзавка поганая, а с твоим полюбовником я потом разберусь!

На третьем этаже наблюдались те же роскошные интерьеры, что и на первом, – оно и понятно, этаж явно не для простых посетителей. Царство гранита, мрамора, дорогого дерева и обитых кожей мягких диванов… Но мне было не до прелестей местной мэрии – Ждан, все так же не обращая внимание на мое сопротивление, проволок по пустынному коридору и, задержавшись около очередной тяжелой двери, толкнул ее ногой, ввалившись внутрь.

– Вот, привел эту курицу поганую! Ту самую, которая меня избила, собака! Давай-ка, Мирон, привяжем ее к позорному столбу да всыплем плетей эдак тридцать, а лучше – все пятьдесят! Ну а коли выживет, так мне отдашь, дальше я уж сам как-нибудь разберусь.

– Смертная казнь, да еще и столь изощренная, за банальное избиение? А не много ли ты хочешь, скотина?

Глава 9

Резкий высокомерный окрик раздался со стороны невидимого нам кресла посетителей. Вздрогнув от неожиданности, Ждан, как был со мной в охапке, развернулся всем корпусом к говорящему. Если честно, была уверена, что увижу очередного «хамоватого эльфа», но свидетелем преступных намерений булочника оказался… человек. И ладно, если бы речь шла об одном господине, но сразу за креслом незнакомца, заложив руки за спину и хмуро следя за Жданом, стоял сын деревенского старосты – Ярослав.

Ох, слишком много потрясений для пяти минут! У меня задергался глаз.

– Простите господин, я был невежлив, – напомнил о своем присутствии «напарник» Ярослава. – Забыл представиться! Всеволод Александрович Вельский, советник его величества Владимира Третьего.

Услышав имя посетителя, Крендель ощутимо вздрогнул и сделал шаг назад.

– А вы, господин, как понимаю, и есть тот самый Ждан Крендель, брат здешнего многоуважаемого градоначальника? – невозмутимо продолжил гость. – А что это за барышня с вами? И что здесь вообще происходит?

– «Тот самый»? – лишь прохрипел булочник.

– Тот самый, тот самый, – послушно повторил собеседник. – Ваша семья в городе весьма