— Ты и в таком виде будешь выглядеть лучше всех, —заверила его Мелани, заплетая свои волосы в косичку.

Всю дорогу до автобуса Дженет без конца жаловалась: мол,обращаются с ними безобразно и неужели никто не знает, кто они такие? Сейчас неважно, кто они такие, возражала Мелани, никому до этого нет дела. Сейчас они такиеже, как все, — всего лишь выжившие в катастрофе люди.

— Не говори так, милая, — ворчливо отозваласьмать. — Не пристало звезде так рассуждать.

— Я здесь не звезда, мама. Тут всем сейчас глубокобезразлично, умею я петь или нет. Все устали, напуганы и хотят есть. Всем, каки нам, хочется домой. Мы ничем не отличаемся от остальных.

— Объясни ей, Мелли, — обратился к ней в это времяодин из музыкантов, когда они садились в автобус.

Две девчонки-подростка, услышав ее имя, узнали ее изакричали. Мелани дала обеим автограф, что самой ей в сложившихсяобстоятельствах показалось просто смехотворным: грязная, в видавшем видымужском смокинге и изорванном сценическом наряде — сеточке с блестками, онаощущала себя кем угодно; только не звездой.

— Спойте нам что-нибудь, — совсем рассмешив ее,стали упрашивать девочки.

Но петь Мелани наотрез отказалась. Девчонки были совсем юныеи глупые, лет по четырнадцать. Они жили недалеко от церкви и теперь сродителями отправлялись на этом автобусе в убежище. Девочки рассказали, чточасть их многоквартирного дома обрушилась, а их вызволила оттуда полиция.Никто, правда, не пострадал, кроме пожилой женщины с последнего этажа — онасломала ногу. Девчонки щебетали не умолкая.

Через двадцать минут автобус прибыл в Пресидио. Людей проводилив бывшие ангары воинской части, где Красный Крест установил койки и устроилстоловую. Один из ангаров отвели под лазарет с персоналом издобровольцев-беженцев, фельдшеров, представителей Национальной гвардии, врачейи медсестер, а также волонтеров от местных церквей и Красного Креста.

— Интересно, нельзя ли нас забрать отсюда навертолете? — сев на койку, проговорила Дженет в ужасе от условий, вкоторых придется жить.

Джейк с Эшли отправились за съестным. Пэм предложила иДженет принести что-нибудь поесть, раз уж та, по ее словам, буквально валится сног от усталости и пережитого стресса, а потому не в силах передвигаться.Дженет не была дряхлой старухой, но стоять несколько часов в очереди закакой-то малосъедобной гадостью не желала. Музыканты с администраторами курилина улице. Потом разошлись и все остальные. Мелани незаметно юркнула в толпу.Добравшись до стола в центре зала, она негромко обратилась к сидящей за нимслужащей. Женщина в военной форме и солдатских ботинках, сержант запаса Национальнойгвардий, удивленно вскинув глаза на Мелани, тотчас ее узнала.

— Каким, ветром вас сюда занесло? — спросила она сдружелюбной улыбкой. Имя Мелани она не произнесла. Этого и не требовалось.

— Вчера вечером я давала благотворительныйконцерт, — тихо ответила Мелани, широко улыбаясь женщине в военнойформе. — И вот вместе со всеми застряла здесь.

— Чем могу помочь? — Встреча с живой Меланипривела женщину в восторг.

— Я хотела спросить, чем я могу помочь. — Меланирешила, что это лучше, чем сидеть сиднем на своей койке, выслушивая жалобыматери. — Вам нужны волонтеры?

— Насколько я знаю, группа волонтеров работает встоловой — готовит и подает еду. Прямо по дороге расположен лазарет, но что имнужно я точно не могу сказать. Хотите, могу посадить вас за стол и подобратькакую-нибудь работу. Однако если вас узнают, начнется столпотворение.

Мелани кивнула. Она и сама об этом подумала.

— Попробую сначала лазарет. — Этот вариант онасочла наиболее привлекательным.

— Хорошо. Если ничего не найдете, обращайтесь. С техпор как сюда приходят автобусы, здесь просто зоопарк какой-то. Вечероможидается еще пятьдесят тысяч человек. Людей сюда свозят со всего города.

— Спасибо, — поблагодарила Мелани и отправилась кматери. Дженет лежала на своей койке с пакетом печенья в одной руке имороженым, которое добыла ей Пэм, в другой.

— Где ты была? — спросила она, поднимая глаза надочь.

— Так, смотрела, что да как, — неопределенноответила Мелани. — Я скоро вернусь, — сказала она матери и пошла иззала. Пэм последовала за ней, и Мелани объяснила ассистентке, что пойдет влазарет волонтером.

— Ты это твердо решила? — обеспокоилась Пэм.

— Да. Не хочу сидеть сложа руки и слушать нытье матери.Может, чем и пригожусь.

— Я слышала, у них достаточно людей и из Национальнойгвардии, и из Красного Креста.

— Возможно. Но понимаешь, в этой ситуации лишних небывает. А здесь делать, в сущности, нечего, разве что еду и воду раздавать. Яскоро вернусь. Если нет, найдешь меня там. Лазарет отсюда прямо по дороге.

Пэм, кивнув, вернулась к Дженет, которая объявила, что у нееразыгралась мигрень, и потребовала аспирина и воды. Все это выдавали встоловой. Многих от пыли, стресса и нервного перенапряжения мучили головныеболи. И Пэм не была исключением. Но у нее голова болела не столько от пережитого,сколько от капризов Дженет.

Мелани незаметно покинула здание и, опустив голову, пошлапрочь. Сунув руки в карманы смокинга, она с удивлением нащупала там монетку,которой не заметила прежде. Вытащила ее на ходу и поднесла к глазам. На монеткебыли видны римская цифра I и две буквы — АА. На обратной стороне Меланиразобрала молитву о спокойствии.[10] Резонно предположив, чтомонетка принадлежала Эверетгу Карсону, тому фотографу, что отдал ей свойпиджак, Мелани спрятала ее обратно. Жаль, что нельзя переобуться. Все-такитяжело шагать по усыпанной камешками цементной дороге в концертных туфлях наплатформе.

Не прошло и пяти минут, как Мелани уже стояла передлазаретом. В больнице работа шла полным ходом. С помощью местного генератора впомещениях наладили освещение, из запасов Пресидио и из ближайших больницзавезли аппаратуру. Словом, госпиталь действовал профессионально и слаженно —мелькали белые халаты, военная форма и нарукавные повязки Красного Креста.Мелани на минуту почувствовала себя чужой и даже удивилась, как ей только моглоприйти в голову предложить здесь свою помощь.

У входа располагался стол регистрации, где отмечали всехвходящих и выходящих, точно так же как и в том ангаре, где поселили Мелани сгруппой. Она спросила военнослужащего за столом, не нужна ли помощь.

— Еще как! — улыбнулся он. У парня был выговоруроженца Глубокого Юга, а обнажившиеся в улыбке белые зубы напоминали клавиширояля. К счастью, Мелани он не узнал. Справившись у кого-то, где нужныволонтеры, он через минуту вернулся.