— А вы сами никогда не хотели иметь детей? —задумчиво спросила Мелани.

Аскетическая жизнь вдали от близких, без мужа, в постоянномобщении с незнакомыми людьми представлялась ей безрадостной. Однако Мэгги такаяжизнь, по-видимому, вполне устраивала. Это читалось в ее глазах. Она быласчастлива и явно всем довольна.

— Все с кем я встречаюсь, мои дети — и те бездомные,которых я знаю и вижу из года в год, и те, кому я помогаю начать нормальнуюжизнь. И даже такие неординарные личности, как вы, Мелани, которые внезапнопоявляются в моей жизни и трогают мое сердце. Я очень рада знакомству свами. — Мэгги обняла Мелани, заканчивая разговор. Перерыв окончился.

— Я тоже рада знакомству с вами. Вот стану постарше ипойду по вашим стопам. — Мелани застенчиво хихикнула.

— Монахиней? Вряд ли вашей маме это понравится! Вмонастыре ведь нет звезд! Это жизнь в смирении и лишениях, принимаемых срадостью.

— Да нет, я хочу помогать другим, как вы.

— Ну если хотите, значит, сможете. Принимать постригдля этого не обязательно. Засучи рукава и работай на здоровье. Вокругобязательно найдутся те, кто нуждается в помощи, даже среди вполнеблагополучных людей. Деньги и успех не всегда приносят счастье.

Мелани поняла, что эти слова адресованы ей и, самое главное,ее матери.

— У меня никогда не было времени, чтобы поработатьволонтером. Кроме того, мама не хочет, чтобы я находилась рядом с больнымилюдьми: боится, что заболею и сорву концерты или гастроли.

— Возможно, когда-нибудь у вас на все найдется время.Когда немного повзрослеете.

И когда мать ослабит хватку, если такое вообще возможно.Ведь мать Мелани, как уже поняла Мэгги, живет жизнью дочери, реализуя за еесчет свои несбывшиеся мечты. Ей невероятно повезло, что дочь стала звездой.Голубые глаза монахини видели людей насквозь. Мэгги сразу почувствовала, чтоМелани — заложница своей матери и бессознательно стремится вырваться из ееплена.

Женщины занялись пациентами. Весь день к ним тянуласьвереница людей с травмами, к счастью, в основном легкими, с которыми под силусправиться и медсестре. Остальных распределяли по больницам. Из Мелани вышлахорошая помощница, и сестра Мэгги ее часто хвалила.

Обедать они устроились на улице и, греясь на солнышке, елисандвичи с индейкой, оказавшиеся на удивление вкусными. Видимо, готовилинастоящие повара. Продукты поступали в качестве гуманитарной помощи из разныхгородов и штатов самолетами или чаще на вертолетах прямо в Пресидио.Медикаменты и постельные принадлежности, а также одежду для тысяч обитателейлагеря теперь тоже доставляли по воздуху. Жили здесь как в зоне военныхдействий. В небе над головой постоянно, и день, и ночь, рокотали вертолеты.Многие пожилые люди жаловались, что это мешает им спать. Молодежь на шум необращала внимания и уже к нему привыкла. Этот шум в их сознании прочносоединился с тем горьким опытом, который они все переживали.

Заканчивая есть сандвич, Мелани вдруг заметила проходящегомимо Эверетта. Как и остальные, он был все в той же одежде, что и в ночьземлетрясения, — в черных брюках и белой рубашке. Не заметив женщин, онпрошел мимо с фотоаппаратом на шее. Мелани его окликнула. Эверетт обернулся иудивленно посмотрел на них. Затем быстро приблизился и присел рядом на бревно.

— Что вы здесь делаете? Как так вышло, что вы вместе?

— Я работаю здесь, в лазарете, — объяснила сестраМэгги.

— А я ее помощница, — вставила Мелани. —Когда нас из церкви перевели сюда, я попросилась сама на добровольных началах.Вот, приобретаю медицинский опыт, — гордо просияла она.

— Причем успешно, — уточнила Мэгги. — А вкаком качестве здесь вы, Эверетт? Как журналист или как беженец? — синтересом спросила она.

Мэгги первый раз увидела Эверетта с того самого утра послеземлетрясения, когда он отправился с ней через весь город посмотреть, что тамтворится. Если он пытался ее найти, в чем она сомневалась, то все равно ненашел бы: она с тех пор не была дома.

— Теперь, наверное, меня можно считать беженцем. Якакое-то время провел в убежище в центре города, но его закрыли: соседнеездание стало опасно крениться, и людям предложили перебраться сюда. Думал, кэтому времени меня здесь уже не будет, но отсюда никуда не уедешь. Никакойтранспорт не функционирует, так что все мы здесь, как видно, надолго застряли.Ну что ж, бывает и хуже, — улыбнулся Эверетт. — К тому же удалосьсделать несколько удачных кадров. — Он указал на фотоаппарат исфотографировал улыбающихся Мелани и Мэгги в лучах солнца.

Обе выглядели счастливыми и безмятежными, несмотря наобстоятельства. Женщины работали с отдачей, потому что им нравилось то, чем онизанимались. Это читалось в их глазах. — Никто бы, наверное, не поверил,что вот эта санитарка из лазарета, которая сидит на бревнышке в камуфляжных штанахи шлепанцах, сама Мелани Фри, звезда с мировым именем. Историческийснимок. — Кроме того, у Эверетта имелось несколько замечательных кадров,запечатлевших Мэгги в первую ночь. Ему не терпелось поскорее очутиться вЛос-Анджелесе, чтобы их отпечатать. Он не сомневался, что в редакции свосторгом отнесутся к любым снимкам, сделанным в зоне землетрясения. А то, чтоне возьмут — он кому-нибудь продаст. Как знать, может, его ждет еще однаПулитцеровская премия — материал исключительный. Имеющий, возможно, историческоезначение. Такой уникальной ситуации, как эта, не было уже лет сто и, возможно,еще столько же не будет. Во всяком случае, Эверетт на это надеялся. Однакогород вопреки разрушительным последствиям выстоял, и люди перенесли трагедию наудивление мужественно.

— Собираетесь продолжать работу, — спросилон, — или передохнете немного?

Мелани и Мэгги отдыхали уже около получаса, и пора былоснова браться за дело.

— Пойдем работать, — ответила за обеихМэгги. — А вы?

— Я собирался подать заявку на койку. Потом, возможно,загляну к вам. Могут получиться хорошие кадры: вы за работой. Если, конечно,пациенты не будут возражать.

— Вам придется спросить у них разрешения, — важносказала Мэгги, всегда с уважением относившаяся к своим пациентам, независимо оттого, кто они такие.

Мелани вдруг вспомнила про пиджак.

— Простите, — извинилась она. — Ваш смокингпревратился в тряпку, и мне пришлось его выбросить. Я не предполагала, чтоснова вас встречу.

Глядя на ее виноватое лицо, Эверетт расхохотался:

— Не переживайте! Он взят напрокат. Скажу, что я егопотерял во время землетрясения. Да они и так его: не взяли бы, даже если б язахотел его вернуть. Отдали бы мне безвозмездно. Так что не волнуйтесь, Мелани,это ерунда. Не забивайте себе голову.

Тут Мелани вспомнила про монетку и вытащила ее из карманаштанов. Когда она передала Эверетту его медальон трезвости, тот, по-видимому,очень обрадовался.