– А чего мы опять встали? – спросила мама. – Не знаете? Проехали немного – и встали?

– Реверс заело, – объяснил Алешка. – Скоро тронемся. А поесть чего-нибудь найдется?

Алешка знает мамины слабости. И умеет ими пользоваться. Ей все время кажется, что он голодный. И любой неприятный или опасный разговор можно тут же направить в мирное русло.

– Ой! Ну как же! – мама засуетилась. Стала переставлять свои букеты на папину полку. Только кактус не тронула.

Алешка с аппетитом стал уплетать остатки жареной еще дома курицы – какая дорога без курицы?

– К нам никто не заходил? – спросил он, прожевав.

– Нет, кому мы нужны? – она с удовольствием наблюдала, как Алешка ест. А как я ем, ее не интересовало, я-то – старший. Почти взрослый.

Вообще, я стал чувствовать какую-то незаслуженную обиду. В поезде творится черт знает что. Алешка садится за штурвал электровоза. Зарабатывает сотни баксов. И самое главное – что-то знает. И что-то собирается натворить. А я? Брожу, как в тумане, натыкаясь на стулья… Впрочем, какие там в тумане стулья? Опять на подхвате. «Сделай то. Сделай это. А я тебе все потом объясню».

Хватит! Надо тоже проявить инициативу. Герой, конечно, из меня не получится. Но на роль отважного рядового бойца и я сгожусь.

А какой боец без оружия?

И я, обглодав куриную косточку, стянул незаметно ключи от чемодана, забрался на верхнюю полку и, пользуясь тем, что мама радостно смотрит Алешке в рот, тихонько отпер его. Приоткрыл крышку, нащупал в глубине тяжелую холодную сталь пистолета, вытащил его и сунул в багажную сетку, накрыв скомканным полотенцем. А попутно прихватил, думая, что это запасная обойма, какой-то небольшой предмет. Это оказалась та самая штучка, которую Зинаида Петровна, «ботаничка», передала папе. И вовсе не обойма. А магнитофонная кассета.

– Мне пора, – сказал тут Алешка. – Меня начальник ждет. Пошли, Дим.

– Из вагона не выходить, – предупредила нас мама. – Поезд, наверное, скоро тронется.

– Без меня не тронется, – уверил ее Алешка.

Мама усмехнулась – фантазер, – не догадываясь, как он прав.

Мы вышли в коридор, прошли его и остановились в тамбуре.

Я показал Алешке кассету.

– Здорово! – сразу же сказал он. – Я сейчас!

Лешка вернулся в купе и прихватил свой плеер.

– Давай сюда. – Он вставил кассету и включил звук.

То, что мы услышали, не стало для нас особой новостью. Это была хрипучая, не ясная запись каких-то переговоров. Тех самых, о которых папа беседовал у нас в купе с «ботаниками». Значит, точно – Зина с Женей наши люди. И они как-то из своего купе наладили прослушку вагона «Шапито». И докладывали о ее результатах папе. Ученики такие, студенты…

Там, в записи, упоминался какой-то папа, но явно не наш. А потом и наш – тоже. И эта фраза нас очень огорчила. «Нужно полковника нейтрализовать. Но осторожно, в поезде наверняка есть его люди».

А мы не люди?

– Дим, – сказал Алешка, – я еще не обо всем догадался. Но знаю, что надо делать.

Здорово! Он не догадался, но знает, что надо делать.

– И что? – усмехнулся я.

– Во-первых, мы угоним их вагон. Что у них там, я точно не знаю. Но они хотят этот вагон где-то спрятать и кому-то передать. За деньги.

– А во-вторых?

– Во-вторых, нужно найти и освободить папу. И тогда мы их всех положим на пол мордами вниз.

– Их сколько? – с сомнением уточнил я. – Пятеро. Не считая Лельки. А нас?

– Четверо. Мы с папой да еще юный герой Юрий Иванович. Ну, конечно, сейчас он не очень юный. Но – герой.

– И тебе тоже хочется побыть героем? – ревниво спросил я.

– Нет, – как-то спокойно ответил Алешка. – Просто я не могу сидеть сложа руки, когда такой беспредел. А ты можешь?

– И я не могу.

– Действуем?

– Действуем!

– Реверс не заест?

– Когда надо – заест.

Алешка засмеялся. И мы пошли воевать.

Возле кабины машиниста топтался бритый бандюга. Но в кабину не входил. Спиндилеза опасался.

– Ну давайте, пацаны, трогайте. Двигайте до разъезда. А там вам скажут, что дальше делать. А я за вами пригляжу. Хоккей?

– Приглядывай, – сказал Алешка. – Только в кабину не лезь. Не положено.

– Ишь ты! Гордый какой!

– Я не гордый, – уточнил Алешка. – Я вам необходимый.

– Твое счастье, – пробормотал парень и посторонился, пропуская нас в кабину.

Алешка тронул состав и повел его к разъезду. Я с гордостью смотрел на него. На его сосредоточенное лицо и уверенные руки. Тонкие, слабенькие. От которых сейчас зависело столько людей.

Двинулись навстречу шпалы, столбы, побежала по сторонам широкая степь. Совершенно пустынная. Только трава да солнце. И парящие орлы.

Поезд шел. Постукивал колесами на стыках. Набегал на бесконечные рельсы и оставлял их за собой.

– Надо посоветоваться, – шепнул мне Алешка, поставив управление на автомат.

Я его понял.

Бритоголовый амбал стоял за раскрытой дверью и курил, стряхивая пепел на пол. Хотя рядом была пепельница, привинченная к стене.

Я обернулся и сказал:

– Закройте, пожалуйста, дверь.

Он хмыкнул.

– Дымок беспокоит? Какие вы нежные.

– Блуждающие токи. Спиндилез, – напомнил я.

Он опять хмыкнул, но уже не так нагло.

– А вам, значит, они нипочем.

– Мы еще молодые, нам не страшно.

– Сам закроешь, – и он отошел подальше, сел на откидное сиденье.

Я закрыл дверь.

– Дим, они куда-то хотят перегнать свой «Шапито». Так?

Я кивнул. Это даже мне ясно.

– Что у них там за сокровища, мы не знаем. Хотя, – он хитро прищурился, – я, кажется, догадываюсь.

Красиво сказал, тактично так: «Мы не знаем, но я догадываюсь».

– Может, наворованное прячут. Может, оружие или деньги. А может, своих беглых бандитов перевозят в безопасное место. А что? Они все время из тюрьмы бегают. По телевизору каждый день их рожи показывают. А что? Это все ерунда. Заплатил сторожу денежки и беги куда хочешь. Не так, что ли?

Я вздохнул.

– И знаешь, что я придумал? – продолжил Алешка. – Когда мы на этот разъезд приедем, когда отцепим состав и подцепим «Шапито», то мы его угоним. Понял?