— Попробуйте по-французски, — молвила Одетта с улыбкой, когда они, пройдя между столиками, направились к танцевальной площадке.

— Нет! — ответил граф. — Пусть об этом скажет стук наших сердец. Когда я держу вас в своих объятиях, я чувствую, что вам не удастся ускользнуть из них.

Его слова внезапно испугали девушку.

Она чувствовала, как он отнимает у нее душу и она уже не в силах думать сама за себя.

Они кружились в вальсе, когда она вдруг сказала:

— Как это глупо с моей стороны! Я оставила на столе свой носовой платок.

— Он так дорог вам?

— Он такой красивый — мне очень не хотелось бы его потерять.

— Тогда, полагаю, мне придется сходить за ним. Через минуту, не более, я вернусь.

— Простите, что доставляю вам… беспокойство.

— Ничего подобного, — заверил он ее.

Граф прошел вдоль края танцевальной площадки.

Как только он скрылся из виду, Одетта была такова.

Она быстро нашла дорогу под деревьями до кустарника, скрывающего калитку в посольский сад.

Проскользнула в нее и поспешила через лужайку.

Была глубокая ночь, и девушка боялась, что дверь из сада может быть закрыта; тогда ей не попасть в дом.

Потом она упрекнула себя за чрезмерную мнительность.

Леди Валмер даже и не подумает вернуться домой так рано, поэтому реальную опасность для нее представляют только его светлость и посол, с которыми она могла столкнуться в холле.

К счастью, поблизости никого не оказалось, и, проскользнув вверх по лестнице, она добралась до своей спальни.

Ей стало интересно, вернулась ли Пенелопа.

Но вскоре она решила, что это маловероятно.

В любом случае никто не должен знать, где она находилась этим вечером.

Она стояла и смотрела на себя в зеркало.

Затем сняла маску и увидела сияющие глаза, пунцовые щеки и губы; с них еще не сошел бальзам, нанесенный ею перед балом.

— Какое приключение! Самое фантастическое, что когда-либо могло произойти! — сказала она шепотом. — И все же я должна наказать графа, отплатить ему за то, что он так отвратительно обошелся с моей матерью.

Внезапно она вскинула вверх руки и, промолвив:

— Сама судьба помогает мне, — подбежала к окну.

В глубине сада все еще звучала музыка, в небе сияли звезды.

Она знала, что граф ищет ее в соседнем саду.

Пусть сердится и негодует от того, что она поставила его в неловкое положение.

Девушка беспечно вздохнула, и лицо ее осветилось счастливой улыбкой.

Наконец-то — хоть на одну ночь, хоть в небольшой степени — одна из ее грез воплотилась в реальность.

На следующее утро Одетта проснулась со странным ощущением, что все происшедшее прошлой ночью ей приснилось.

Но на туалетном столике лежала маленькая черная маска, а в шкафу висело изрядно помятое голубое платье.

Она долго нежилась в постели, размышляя о волшебстве минувшей ночи.

А чего стоит удивительное открытие, что граф оказался тем самым человеком, о котором она знала раньше, кто был так бессердечен и столь необоснованно жесток с ее любимой матерью!

«Я всегда намеревалась отплатить ему каким-нибудь образом, — мысленно сказала она себе, — и теперь мой час настал».

В то же время она не могла не вспомнить незнакомое ей прежде чувство, когда он держал ее за руку, и как возбуждающе действовала на нее их словесная дуэль.

Подумать только, ей и в самом деле удалось побыть в роли своей воображаемой героини.

Спустившись в столовую, она встретила лорда Валмера, в одиночестве поглощавшего завтрак.

Ей уже было известно, что Пенелопа все еще спит.

— Доброе утро, Одетта! — серьезным тоном сказал лорд Валмер. — Я так и думал, что вы будете единственной, кто составит мне компанию, так как ночью вы наслаждались здоровым сном, чего не скажешь о моей жене и дочери.

— Полагаю, они проснутся поздно, милорд, — ответила Одетта.

— Я вернулся рано вчера, — заметил он, — но не так рано, как мне бы хотелось.

Девушке он показался слегка уставшим.

Положив себе немного еды из серебряного блюда, которое среди нескольких других было выставлено на английский манер на серванте, он признался:

— Меня слишком утомляют эти поздние возвращения из гостей, особенно если учесть, что у меня так много работы днем.

— Как долго вы еще пробудете в Париже? — спросила Одетта.

— Не дольше, чем будет необходимо.

Из этого ответа девушка не смогла узнать желаемого.

Наконец проснулась Пенелопа и сразу же стала жаловаться, как скучно было ей на этом маскараде.

— Два незнакомца танцевали со мной, — рассказывала она, — но большую часть времени я провела с какими-то французскими друзьями маман. Они все время твердили что-то о людях, о которых я никогда не слышала и которые меня совсем не интересовали.

Одетта подумала, что ей, напротив, бал показался очень увлекательным.

И сразу нахлынули воспоминания.

Как она наслаждалась каждым мгновением вчерашнего вечера, несмотря на то что была в страхе от собственной дерзости!

Днем им предстояло посетить несколько примерок у Ворта.

А потому Одетта старалась использовать каждую свободную минутку, чтобы переделать платье, которое собиралась надеть этим вечером.

Однако она испытывала мучительную двойственность: то решала, что ни в коем случае не пойдет на свидание и пусть граф напрасно ждет ее там, то убеждала себя встретиться с ним лишь для того, чтобы убедиться в эффективности своей мести.

После того, что он говорил ей прошлой ночью, как флиртовал с ней, хотя и не без доли искренности, которая даже заставила ее усомниться, флирт ли это, она сделала вывод, что самым действенным с ее стороны было бы влюбить его в себя и исчезнуть.

Высокое положение делало его чрезвычайно привлекательной особой в глазах окружающих, даже маска не могла скрыть этого; потому казалось весьма странным, что его могла пленить незнакомка, которую он встретил на балу и к тому же принял за замужнюю женщину.

Вчерашнее событие Одетта считала исполнением своей сокровенной мечты, и ей хотелось верить, что граф и в самом деле нашел ее соблазнительной.

И если б он к тому же еще весь день с нетерпением прождал встречи с ней, вот тогда осуществилась бы одна из ее лучших фантазий.

«Что ж, решено, увижу его еще раз, сказала она себе, — и если он будет так же пылок, как прошлой ночью, я исчезну в полной уверенности, что он расстроен и, возможно, зол на меня, за то что я не оценила его мужские достоинства, которые он сам считает непревзойденными».