Я закрываю глаза, когда его слова проникают в меня, чувствую кончики его пальцев на своей талии. Или у него когти? Откинув голову назад, я открываю глаза и смотрю на золотой крест надо мной, перевернутый вверх ногами и указывающий на меня. Проклятие нависло над моей головой. Разве это не так?

– Всю твою жизнь люди презирали тебя за это. – Он гладит меня по щеке, затем проводит пальцами по моим длинным волосам. – Разве это не правда, Далила?

Я снова сосредотачиваюсь на нем, его темные глаза поглощают меня, словно бездонная пустота.

– Да. Они называли меня Каспером или Паудером или спрашивали, опаздываю ли я на вечеринку Королевы Сердца.

Он нежно гладит меня по щеке с теплом, которое притупляет мою бдительность.

– Они завидовали тебе. Они могли видеть живущую здесь небесную искру. – Он гладит мою левую грудь только один раз, затем возвращает кончики пальцев к моему лицу. – И они хотели этого для себя. Но ты спасла себя для Пророка. Разве это не так?

– Да, Пророк. – Я киваю, мой мозг плещется в черепе.

– Здесь тебя лелеют, любят и защищают. Грязные люди, которые хотят причинить тебе боль, забрать твою искру, злоупотребить твою чистотой, они не могут прикоснуться к тебе здесь. Я буду держать всех твоих врагов в страхе и заставлю их пресмыкаться у твоих ног. Потому что ты моя возлюбленная. – Он целует меня в лоб. – Теперь иди вперед, зная, что ты была избрана твоим Пророком и свята в его глазах.

Я поднимаюсь и возвращаюсь на свою подушку, а Сара занимает мое место на алом троне. Но малиновый помост больше не статичен. Он пульсирует. Как бьющееся сердце. И от него к каждой Деве струятся усики света, касаясь их грудей. Один щекочет мою левую грудь, проникая в мое тело и нежно обнимая мое сердце.

Я избрана. Я любима. Я исцелена волей Пророка.

Джорджия то появляется, то исчезает из моего видения, ее золотые волосы текут за ней, как небесная река. Она танцует, плывет, кружится. Я хочу следовать за ней, сказать ей, как сильно я скучаю. Она отодвигается все дальше, ее свет тускнеет, но ее связь со мной все еще ярко сияет. Мы всегда будем на связи, всегда будем рядом друг с другом. Мои веки тяжелеют, но что-то притягивает мой взгляд к мраку, окружающему круг света, созданный Пророком.

Мужчина наблюдает за мной. Я знаю его. Адам. Он ждет во тьме внешней, его зубы оскалились, его душа испорчена, а его сердце взывает к моей крови.

Глава 11

Адам.

Выражение ее лица вызывает у дрожь, а это о чем-то говорит.

Она находится в тисках ЛСД, ее зрачки огромны, когда она смотрит на меня. Интересно, что она видит, какую картину мой отец нарисовал для нее, когда она сидела рядом с ним, и его развратные руки ласкали ее светлую кожу.

Я знаю ектению, ложь, обещания быть избранным. Но почему она смотрит на меня, как на угрозу, когда очевидно, что это змей, который всего несколько минут назад шептал ей на ухо?

Ной хихикает:

– Ты видишь мою?

Его Дева, кажется, преследует невидимых бабочек, ее тело раскачивается, когда она кружится и ныряет во все, что видит. Но я не могу надолго отвести взгляд от Далилы. Она невероятна, как принцесса из какой-то сказки, которую нормальные дети слышат перед сном. Каждое движение, каждый ее взгляд настораживает. Мои ладони потеют от желания прикоснуться к ней, утащить ее от одурманивающего удовольствия. Но это только первое из многих посещений Храма, и я как вкопанный, застыл, как всегда.

Она расслабляется на подушках, ее широко раскрытые глаза рассматривают все, но всякий раз, когда она смотрит в мою сторону, ее тонкие брови сходятся вместе.

Отец заканчивает с последней Девой, отпускает ее к своим сестрам-Девам.

– Блаженны мои девушки, избранницы Божьи.

Он поднимает свой бокал. Хотя он сидит спиной ко мне, я уверен, что на его губах лежит самодовольная ухмылка. Мудак.

Он кивает в сторону двери, и Грей поднимается и открывает ее, позволяя Сестрам вернуться внутрь. Грейс не отрывает взгляда от пола, предыдущее наказание, вероятно, все еще звучит в ее ушах.

– Наполните тарелки моих избранных.

Отец стоит, рассматривая пиршество плоти на полу перед собой. Одни Девы спят, другие смеются, третьи проводят пальцами по волосам и по коже своих сестер. Наркотики создают нечто новое, посылая электрический ток через их коллективное сознание.

Мой взгляд возвращается к Далиле. Одна из девушек заплетает ее длинные белые волосы. Теперь она лесная нимфа, совершенно непринужденная. Даже открытая.

Сестры суетятся и возвращаются со свежими тарелками еды. Но к этому времени Девы уже слишком высоко поднялись, чтобы их заметить.

– Мы все? – шепчет Ной. – Ко мне приезжает пара девушек из часовни.

Я вздыхаю:

– Нет, пока он не скажет, что мы закончили. Ты это знаешь.

Кроме того, я не уйду, пока не узнаю, что Далила в безопасности от моего отца.

– Нам даже нечего делать. – Он указывает на свою Деву, все еще гоняющуюся за бабочками, ее тело полностью обнажено. – Я не могу прикоснуться к этому, так почему я здесь?

– Чтобы служить Богу. – Голос моего отца перекрывает гул хихиканья, и его взгляд останавливается на Ное. – И чтобы доставить мне удовольствие. У тебя с этим проблемы?

Ной выпрямляется и складывает руки за спиной:

– Нет, сэр.

– Хорошо. – Отец бросает на меня презрительный взгляд, как будто это я его истязал, затем встает. – Мои добрые и верные девушки, наш вечер подошел к концу. Вы можете вернуться в монастырь. Идите с любовью и осознанием того, что вы – драгоценные камни на небесном венце Господа.

Снова хихиканье, и затем появляются Сестры с платьями Дев.

Я стою, мои колени стонут от того времени, что я провел на деревянном полу. Защитники стоят по стойке смирно, пока Дев одевают и выводят из комнаты. Сестры нежно обращаются с ними под бдительным оком моего отца, хотя я подозреваю, что все изменится, когда они вернутся в Монастырь.

Как только двери закрываются, мой отец набрасывается на Ноя:

– Если у тебя проблемы с нашими ритуалами…

– Я не… – Ной вздрагивает. Перебивать – один из худших грехов, которые вы можете совершить против Пророка.

Мой отец подходит, сжав челюсти – и не только после последней процедуры:

– Возвращайся в свой дом. Молитесь, чтобы Господь дал вам прощение за ваши заблудшие пути.

Ной кивает, облегчение охватывает его, как