Не слабо... забыл! А если Николь и впрямь там?Где Мирослав будет ее искать, если не знает даже названия деревни? Что-то такоеэто название должно ему напоминать, Николь говорила, что оно связано с каким-томестом в Париже... Нет, не вспомнить. Ладно, не стоит думать о плохом. Проблемыбудем решать по мере их возникновения. Сейчас как можно скорей – на автобус«Руаси Бас»! Вперед, к Николь!

– Извините, вы не в курсе, как можноотсюда добраться до... до города? – услышал он рядом негромкий голос и,обернувшись, увидел того самого парня в зеленоватой рубашке – Алексея Шведова.

Мирослав невольно повел глазами и увидел, что«Анри Четвертый» по-прежнему держит листок с надписью «ALEXEJ CHVEDOV!!!». Амежду тем Шведов этого как бы и не заметил.

Может, и правда не заметил? Или неидентифицировал свое имя с этой несуразицей? Русские иногда впадали в смысловыеступоры на чужой земле, Мирослав сам такой был.

– Разве вы не... – начал было он,однако осекся. Хотел сказать: «Разве вы не заметили, что вас там встречают?» –как вдруг его что-то остановило. Может быть, неудобство: как объяснить этомупарню, что заглядывал через его плечо в паспорт? Довольно нагло это выглядит! Аможет быть, Мирослава притормозило загнанное выражение в карих глазах этогосамого Шведова? Он видел, видел встречающего, не мог не видеть, он вороватошнырял взглядом в ту сторону, однако по какой-то причине не желал объявляться.

Ну что ж, это его личное дело. Черт егоразберет, этого Анри Четвертого, может, у него задача по устранению АлексеяШведова, и он будет стрелять в каждого, кто отзовется на объявление? Всякое вжизни бывает, и такое – тоже! Поэтому Мирослав не стал соваться со своейнаблюдательностью, а предельно скупо объяснил:

– Вот там, напротив выхода С, автобуснаяостановка с надписью «Roissi Bus». Автобус идет до площади Опера, это самыйцентр, центрее некуда, и до Лувра, и до всех лучших магазинов рукой подать.

– Спасибо, – прошелестел Шведов,метнул еще один опасливый взгляд на Анри Четвертого и метнулся к выходу С.

«Загадочно, – подумал Мирослав. –Парень явно первый раз в Париже... я готов спорить, что и по-французски ни ухани рыла, а между тем он готов лучше пуститься в свободное плаванье, только быне встретиться с человеком, который его встречает. Точно – дело нечисто! Да фигли мне в этом деле? Небось своих проблем полно!»

Он постарался выбросить Алексея Шведова изголовы и размашистой походкой зашагал к остановке.

Автобус подошел практически через минуту.Мирослав уплатил за проезд, двинулся было в салон, как вдруг водитель за спинойсердито закричал:

– Иль фо компостэ ле бийе! Компренэ ву? Ком-пос-тэ![7]

Мирослав обернулся. Алексей Шведов растерянновертел в руках зеленый прямоугольничек билета и испуганно таращился насердитого водителя.

– Компостер – бух, бух! – подсказалвысокий негр, проскользнувший мимо него в салон, по-видимому, смекнувший, чтопарень совершенно ничего «нэ компрене», но Алексей Шведов продолжал стоятьистуканом, держа перед собой билетик. Похоже, от волнения он вовсе пересталсоображать.

– Прокомпостировать билет надо, –человеколюбиво подсказал Мирослав. – Вот перед вами, вон, вон, прямо надверце, компостер. – И не выдержал, поиздевался-таки над этимИванушкой-дурачком: – Компостер – бух, бух!

Высоченный, широкоплечий, со множествомразноцветных косичек на голове негр сверкнул на Мирослава роскошной улыбкой ирадостно заржал. Алексей Шведов залился свекольным румянцем и неловко пробилбилетик.

Шофер успокоился. Негр вежливо пропустилШведова вперед и сел позади него. А Мирослав устроился в конце салона. Он досмерти боялся, что Шведов – сущий дебил, кажется! – пристанет к нему сразговорами. Вид у него был довольно-таки затравленный и, если честно, внушалжалость, однако у Мирослава сейчас не было ни сил, ни времени размениваться насочувствие к дураку-соотечественнику. Ему и без Алексея Шведова было когожалеть.

Например, себя.

Когда Веня, смятый усталостью, ввалился вродимый дом, там уже царила благостная тишина. Инна убежала на работу пораньше:сегодня должна была прийти из Москвы машина с новыми книгами, которыепредстояло разбирать, хлопот море. Мальчишки умчались в кино на «ГарриПоттера». Алевтина Васильевна открыла зятю дверь, хмыкнула привычно: онапочему-то всегда встречала его таким хмыканьем, не то сочувственным, не тонасмешливым, спросила так же привычно:

– Есть будешь? – и, не ожидаяответа, пошла на кухню.

Конечно, будет – после суточного мотания повызовам, когда не удается даже чайку глотнуть, не то что перехватить путем. Носначала душ.

Наивно думать, что теща немедленно начала печьблины для любимого зятя. У Алевтины Васильевны побаливала печень, а Веня несомневался, что от нерегулярного питания печень вскоре начнет побаливать и унего, оттого они оба предпочитали начинать утро с овсянки. Просто «Геркулес»,разведенный кипятком, сдобренный белым изюмом без косточек и совсем чуть-чуть –сгущенным молоком. Брякнув перед Веней изрядную пиалу с овсянкой, АлевтинаВасильевна взялась за яичницу. Большое чудо – эти югославские сковороды«Янтарь»! Полный аналог «Тефаля», правда, стоит в четыре раза дешевле ипродается в комплекте с крышкой – немаловажная деталь. И жарить в «Янтаре»можно без капли масла. Именно такую глазунью любил Веня, именно ее и получил отлюбящей тещи.

Обеспечив усталого зятя пищей и налив ему чаю,Алевтина Васильевна села напротив и сама с удовольствием отхлебнула жасминовогочайку.

Вениамин жевал, автоматически кивая. Это онвходил в роль слушателя, хотя теща еще молчала. Ничего, сейчас заговорит – ивсе, что ей будет нужно, – это методичные кивки зятя. А слушает он или нетна самом деле – не больно-то и важно!

– Ты представляешь?! – воскликнуланаконец Антонина Васильевна.

Вениамин кивнул.

– Сантарин снял свою кандидатуру!