Ксения сцепила зубы и натянуто улыбнулась:

– Это… это мой муж, да. Он за мной приехал. Мы сейчас уезжаем, правда, милый?

У «милого» при этих словах вытянулось лицо, и он промычал что-то нечленораздельное.

– А где наша доченька Стася? – толкнула его в бок Ксения.

– Наша… кхм, доченька Стася ждет нас в машине, дорогая, – выдавил из себя Остромичев.

– Я только заберу свое платье, – улыбнулась ему Ксения и чмокнула его в гладко выбритую щеку.

Чего только не сделаешь ради единственной беременной подруги.

Ксения кинулась к себе в спальню собирать платье, косметичку, ну и еще что-нибудь, что ей непременно понадобится. Туфли надо взять, к примеру… и уже за спиной услышала, как вредная старуха говорила Зойке:

– Что-то не нравится мне эта твоя домработница. Ступай, проследи, как бы чего лишнего не хапнула.

Зойка тут же появилась в дверях.

– Чего? – вызверилась на нее Ксения. – Следишь, чтобы я чего не хапнула? Из своего дома, да? А может быть, мне проследить, чтобы вы чего не уперли? Хотя вы же прямо на моих глазах съели все мои новогодние запасы!

– Да ты что, совсем, что ли? – вытаращила честные глаза Зойка. – Я так просто. Может быть, помочь чем… Я, может быть, порадоваться пришла… Прямо так вовремя этот Остромичев, правда же?

– Правда, – подозрительно покосилась на подругу Ксения. – Прямо ужас до чего вовремя!

– И вот ты знаешь, Ксень, он очень приятный, – авторитетно заявила Зойка. – Вот я подумала… очень!

– Да иди ты уже! Приятный!

Ксения собрала сумку и выскочила за двери. В подъезд они вышли уже с Александром Глебовичем.

– Ну и что, куда пойдем? – повернулась к нему Ксения.

– В машину. А потом… потом поедем к нам… Мы со Стасей вдвоем, вы не бойтесь, ну и… начнем накрывать на стол, все же уже шесть часов вечера. Скоро Новый год, – без особой радости оповестил мужчина.

– А у вас есть чем накрывать? – подозрительно покосилась на него Ксения. – У меня было, пока эта Зойка… В общем… В общем так – я знаю одну чудесную кулинарию, там всегда все свежее, а сегодня тем более. Заезжаем туда, берем все, что надо. Потом… Так, надо еще в большой магазин заехать…

– У нас все есть, не надо никуда заезжать.

– Надо, не спорьте…

– С женой? – лукаво фыркнул Остромичев.

– Да! – капризно топнула ножкой Ксения и гордо вздернула головой.

Остромичев впервые взглянул на нее с интересом. В глазах его заплясали бесенята. Похоже, мужчина тоже решил махнуть на все рукой, и… пусть оно будет, как будет.

– Я буду сегодня временно исполняющей обязанности мамы… ну и жены, частично. Так что не спорьте, – «не слезала с трона» Ксения. – А потом мы приедем к вам домой, это будет…

– Уже десять часов, – участливо подсказал Остромичев.

– Да. Накроем на стол, ну и… сядем провожать этот год, а потом и встречать новый.

– Согласен.

– По машинам?

– Зачем? – вздернул брови Остромичев. – Оставьте свою здесь, зачем нам гнать две машины?

Он был прав, «жигуленок» трогать лишний раз вообще не рекомендовалось, поэтому Ксения села к ним в машину. Остромичев тут же дал по газам.

– О-ой! Ксения Андреевна-а! – сразу же обвила ручонками ее шею Стася. – Вы с нами будете, да? А то мы с папой наряжали елку, наряжали, а потом позвонила Зоя Алексеевна, и мы за вами поехали. Вместе будем, да?

Ксения сейчас походила на страуса. Шея ее от удивления вытянулась неимоверно, глаза выкатились, осталось только выпрыгнуть на ходу из машины и нестись куда глаза глядят.

– Так вот, значит, что за ситуация у вас случилась… – пыхтела она паровозом. – Вам звонила Зойка! Могу себе представить, что она там наплела, если вы в течение получаса прилетели за мной!

– Да ничего страшного, – спокойно следил за дорогой Остромичев. – Она просто сказала, что вы из-за меня не уехали к родителям, а теперь вот сидите, и податься вам некуда. И вы очень горюете в одиночестве. И будет очень неплохо, если мы вас к себе пригласим… вместе погоревать…

– Вот мерзавка, а? – не знала, куда деться от стыда, Ксения. – Я вовсе и не очень горевала! Я собиралась весело встретить Новый год… с артистами! Их в телевизоре тьма-тьмущая! Я уже приготовила себе роскошный стол! Так эта негодяйка решила, что я уехала, и притащила в мой дом всю свою родню! Праздновать! Дабы в их доме не устраивать погрома! А я, по ее милости, сейчас должна… А я еще думаю, чего ж это как-то слишком кстати у вас ситуация непредвиденная произошла! Ну надо же…

– Да перестаньте вы, – отмахнулся Александр Глебович. – Если и так, чего вам сидеть в какой-то чужой семье, где вы совсем никого не знаете, когда можно запросто отметить в нашей.

– Нет, но это же… Я молчала, когда она представила меня своей домработницей, молчала, когда…

– А она представила вас домработницей? – вдруг весело рассмеялся Остромичев.

– Да! И еще каким-то образом заставила меня им чай подавать! А все мои салаты они уже так… без меня на стол выставили.

Остромичев закинул голову и весело расхохотался.

– Зоя Алексевна выросла в моих глазах! – не мог он успокоиться. – Да эдак она вас в технички скоро разжалует.

– Не разжалует. Она в декрет уходит. А потом… потом, когда вернется, к ней уже можно будет применять силу. Бить ее буду.

– Ха-ха, по толстой попе, да, Ксения Андреевна? – тут же обрадовалась Стася.

– Кхм… – спохватилась Ксения. – Стасенька, а вон, смотри-ка, как детки на лошадке катаются!

– Это не лошадка, – мгновенно прилипла носом к стеклу девочка. – Это поня.

И такое печальное личико было у ребенка, что Ксения даже не стала ее поправлять.

Надо же, Стаська даже не просила, чтобы отец остановился, чтобы ее тоже прокатили на пони. А ей хотелось. Очень. Это было видно, но она не попросила. А Остромичев только взглянул на дочь в зеркало и даже не притормозил. Все же до чего эти мужики черствые… И как же Стася будет расти без матери?

Конечно, в кулинарию, куда так хотела попасть Ксения, они тоже не стали сворачивать. Остромичев упрямо твердил, что у них все есть. Ксения его еле уговорила завернуть в огромный новый магазин.

– Ну туда-то еще зачем? – устало повернулся к ней Остромичев.

– Да нужно мне, понимаете вы или нет! – напирала Ксения. – Я хочу… хочу купить вина! А такое вино только здесь продается!

– Поди-ка «Молоко любимой коровы», – поддел Остромичев. – Так это в любом молочном есть.

– Сами вы… Любимая корова!

Александр Глебович хоть и спорил, но возле магазина остановил. Вышел сам и открыл дверцу Ксении.