– А почему это должно дойти до заказчика? Мы не обязаныотчитываться по каждому персонажу в отдельности. Его интересует толькорезультат.

– На сегодня у нас результат скверный. Информациипрактически никакой, и уже есть один труп. Учти, если вторым трупом станеттакая знаменитость, как Елизавета Беляева, то третьим и четвертым можемоказаться мы с тобой. – Мальцев вдруг услышал себя со стороны, и у него занылжелудок.

"Я становлюсь скотиной, – поздравил он себя, и тут жеутешил:

– С кем поведешься…"

– Ну, это вы преувеличиваете, мы с вами в любом случаеостанемся вне игры, – покачал головой Красавченко. – Кто нас вычислит?

– Нас никто не сможет вычислить. Просто не успеет, потомучто уберет нас сам заказчик, чтобы ненароком не засветилось его державное имя впроцессе расследования.

– Кстати, вы так и не назвали мне его имени.

– Ты думаешь, он мне представился?

– Но вы сказали «державное». То есть он человек известный.

– Нас с тобой это в любом случае не касается. Чем меньше мыо нем знаем, тем лучше. Не забывай, у тебя осталось всего четыре дня. Вариант синтервью уже провалился. Так что очень советую не строить замков на песке, нерассчитывать на свою грандиозную мужскую привлекательность и продуматьнесколько запасных вариантов.

– Они уже продуманы.

– Вот и отлично. Действуй. Но только прислушайся хоть раз вжизни к доброму совету, не будь таким самоуверенным.

Расплачивался, как всегда, Мальцев. Красавченко просто встали ушел, даже не поблагодарив за ужин. Ну и черт с ним, чего еще ждать от хама?

Как только Павел Владимирович остался один, он тут же сталназванивать брату в Москву. В Москве была ночь. Механический голос сообщил, чтоабонент временно недоступен.

* * *

– Из вашего пистолета убит человек, которому вы перед этимдважды угрожали. Вы были арестованы на месте преступления. Чтобы не вестидолгих разговоров, давайте начнем с чистосердечного признания, оформим все, какположено, и это может смягчить приговор.

– Я не угрожал и не убивал. Я не знаю, каким образом попал вподъезд. Мне было очень плохо.

– Значит, чистосердечно признаваться не желаем?

– Нет. Я не убивал. Я ничего не помню. Мне было очень плохо.

– Вам было плохо… Вы пили перед ЭТИМ?

– Не помню.

– В протоколе сказано, что вы находились в состояниисильного алкогольного опьянения.

– Я не помню.

– А что вы помните?

– Ничего.

Сане сразу не понравился следователь. Маленький пожилойтолстячок, уютный, сдобный, как домашняя теплая выпечка. Именно от таких,внешне добродушных, глуповатых и безобидных, следует ждать неприятностей.

– Завтра будет проведена судебно-психиатрическая экспертиза.Но без всякой экспертизы могу вам сказать, что вы производите впечатлениечеловека вполне вменяемого. Не советую симулировать.

– Я и не собираюсь. Пусть меня проверяет любая комиссия. Яправда ничего не помню. Я же говорил, меня накачали наркотиком, действующим напамять. Я очнулся в чужом подъезде от крика и собачьего лая. Никого я несобирался убивать, у меня семья, ребенок маленький.

– Никого не собирались убивать… А зачем купили пистолет?

– Просто так. Сейчас у многих есть пистолеты. Это модно,престижно.

– У многих? У кого, например? Можете назвать поименно вашихзнакомых, имеющих огнестрельное оружие?

– Я не стукач.

– Вы не стукач… Ну, хорошо, а вам известно, что незаконноеприобретение, хранение и ношение оружия наказывается лишением свободы на срокдо трех лет?

Саня молчал и глядел в пол.

– Я задал вам вопрос, – мягко напомнил Илья Никитич.

– Да, – еле слышно произнес Саня, не поднимая глаз.

– Значит, купив пистолет, вы вполне сознательно пошли науголовное преступление?

– Я не считаю это преступлением.

– Убийство тоже не считаете преступлением?

– Я никого не убивал, –Саня решительно помотал головой, –меня подставили.

– Кто и зачем?

– Понятия не имею.

– Понятия не имеете, – удовлетворенно кивнул следователь.

Дурацкая манера повторять почти каждую фразу собеседникаСаню просто бесила. Собственные слова сразу казались глупыми, неубедительными,словно старикан пережевывал их своими вставными челюстями, и получалась жидкаясловесная каша вместо осмысленных, продуманных ответов.

– Если бы я знал, кому понадобилось меня вырубать, разве яне сказал бы? Я изо всех сил пытаюсь вспомнить, но не могу.

– Пытаетесь, но не можете… – повторил Илья Никитич. – А чтоименно вы пытаетесь вспомнить? Что вам кажется самым важным?

– Ну, во-первых, пистолет я из дома не выносил. Мне простонекуда его было положить.

– Да что вы? – удивился Илья Никитич. – Он у вас такойудобный, легкий, карман не оттянет.

– Нет. В дубленке наружные карманы маленькие, а вовнутреннем у меня лежал радиотелефон. Пиджак из тонкой ткани, было бы заметно,если бы там лежало что-то тяжелое.

– Хорошо, а внутренний карман пиджака?

– Там бумажник.

– Но есть еще карманы брюк, ваш «Вальтер» запросто тудавлезет.

– Нет. Торчит. Брюки узкие.

– Значит, все варианты перепробовали?

– Какие варианты? Я его не брал с собой. Вообще не брал,понимаете?

– Ладно, допустим. В котором часу вы вышли из дома?

– Спросите у моей жены.

– И куда направились? Или об этом тоже спросить у вашейжены?

– Кажется, я был в ресторане.

– Отлично, – обрадовался Илья Никитич, – это уже кое-что. Вкаком именно ресторане?

– Там танцевала полуголая девушка со звездами на груди, иеще там рассыпалась куча долларов по ковру. Но все это очень смутно, как втумане.

– Действительно, туману много. Название ресторана, конечно,забыли?