– Кто он, мам?

– Хм… А чего ты так вдруг испугалась, Жень? Это… Это человек один… Его зовут Павел Сергеевич Жук.

– Так. Так! Ничего себе, хорошенькая фамилия! Прямо скажем, очень обнадеживающая! И откуда ж он взялся, этот Павел Сергеевич Жук? Почему ты мне о нем ничего раньше не говорила?

– А я раньше и сама ничего о нем не знала.

– А теперь, стало быть, знаешь?

– А теперь знаю.

– Мам, ты чего? У тебя крыша не поехала, случаем? Ты ж у меня вроде с головой женщина! Это же наверняка какой-то развод, ты чего?

– Ну почему сразу развод, Жень…

– Да потому! Вот скажи мне, у этого твоего Павла Сергеевича ПМЖ имеется?

– А что это такое – ПМЖ?

– А ты не знаешь? Постоянное место жительства, вот это что!

– Ах, это… Это да, Жень. Я думаю, что у него имеется просто сногсшибательное ПМЖ. По крайней мере, все предпосылки для этого ПМЖ имеются. И машина имеется, и дело свое, и шикарный офис в центре города. В этом плане никакого развода нет. Не переживай, Жень.

– А где ты с ним познакомилась?

– В маршрутке. Хотя нет, вру. В маршрутке мы как раз и не знакомились. Мы потом с ним познакомились, когда в его машине ехали.

– А… какая у него машина?

– «Лендровер», кажется. Такая большая и черная, знаешь?

– Ух ты… Классно! И что, он прямо натурально тебе предложение сделал? В смысле – замуж за него выйти?

– Ну да…

– А ты?

– А я сказала – подумаю. Вернее, он сказал, чтобы я так сказала. А ты сама-то что по этому поводу думаешь, Жень?

– А он как, ничего? Он тебе понравился или так себе?

– Кажется, да… Кажется, понравился. И даже очень…

– Ну и что тут думать, мам? Тут не думать надо, а чемодан по-быстрому собирать и – к нему на ПМЖ! Какие могут быть еще раздумья? Если это и в самом деле не развод, конечно… Хотя… На что нас с тобой разводить, у нас же нет ничего!

– Ты и в самом деле так думаешь?

– А почему нет, мам? Я очень даже за тебя рада буду! Даже не рада, а просто счастлива! Да это… Это же все наши проблемы решит, мам! Ты к этому своему Жуку переедешь, а мы с Денисом тут будем… Ой, как это замечательно, мам! Ты даже не представляешь, как это замечательно! Ты же нас просто от всех проблем спасешь!

– От каких… проблем?

– Ой, да как ты не понимаешь! Мы же с Денисом учимся еще, денег на съемное жилье у нас нет, естественно. Я думаю, он из-за этого и нервничает, что пришлось бы у родителей просить… А если так – просить ничего не придется!

– Постой, постой, Жень. Ишь, как ты галопом вперед поскакала. Я и сама пока не знаю, что мне со всем этим делать, а ты уж и решила все за меня! И вообще – я подумать должна. Не каждый день мне такие предложения делают.

– Вот именно что не каждый… По крайней мере, очереди из страждущих за дверью нашей квартиры точно не наблюдается. Ой, прости… Я опять хамлю, да? Прости…

Зажав ладошки между голыми худыми коленками, она глянула исподлобья, по-детски вытянув губы трубочкой, протянула:

– Просто я же с тобой как с подружкой, мам… Иногда ляпну чего-нибудь не подумав… Не обиделась, нет?

– Да делать мне больше нечего, как на тебя обижаться! – устало махнула Лина в ее сторону ладонью. – Лучше поесть чего-нибудь дай, сейчас умру с голоду.

– Ой, так пирожки же есть! Тепленькие, с капустой! Сейчас я тебе чай сделаю!

– Пирожки? Откуда у нас пирожки? Только не говори, что сама испекла, ни за что не поверю!

– И правильно. Не верь, конечно. Это тетя Люся принесла, она час назад приходила.

– Да? А чего ей надо было?

– Не знаю. Тебя хотела увидеть. Еще она сказала, чтобы ты обязательно к ней сегодня зашла.

– Так поздно уже!

– Ага, она так и сказала. Если, говорит, мать поздно придет и начнет кочевряжиться, ты ей скажи, что спать не лягу, пока она не придет. Ну, ты же свою приятельницу знаешь, мам!

– Да, знаю. Что ж, придется идти… Ой, а пирожки какие вкусные! Все-таки умеет Люська готовить, не то что мы с тобой!

– Так ей положено, она дама замужняя. Вот мы замуж пристроимся и тоже научимся, делов-то!

– М-м-м… – с удовольствием запихивая в рот второй пирожок, промычала Лина в ответ, то ли соглашаясь, то ли насмешничая. Прожевав, подскочила с места. – Я тогда чай не буду, Жень! У Люси попью…

Дружба с Люсей, соседкой с верхнего этажа, образовалась лет пять назад и по совершенно скандальному поводу – Люся ее затопила. Причем капитально так затопила, горячей водой по только что поклеенным обоям. И одного дня свеженькая красота не простояла, вся скукожилась от бурых потоков. Она готова была убить рыжую толстую размазню, открывшую ей дверь и бубнящую что-то извинительно-невразумительное! Так ей в лицо пискляво и выпалила – приходите, мол, завтра с утра с новыми обоями и сами их клейте, и чтобы ни часом, ни днем позже! И тут же ушла, развернувшись, и только дома дала волю злым слезам. Ни на какое утро с новыми обоями не рассчитывая конечно же. А зря.

Утром чуть свет раздался звонок в дверь. Толстая размазня по-хозяйски шагнула в прихожую и, отодвинув ее, до конца не проснувшуюся, в сторону, деловито приступила к осмотру сотворенного безобразия. Так деловито, будто и не сама она его сотворила. Стояла, уперев руки в бока, языком цокала, головой качала. Потом развернулась к ней резко:

– Ну? И чего стоишь, глазами цокаешь? Умывайся-одевайся, работать будем! Я мужика своего в магазин за обоями снарядила, вот, пришла посмотреть, сколько рулонов брать надо. Я думаю, шести хватит. Надо светленькие взять, тут светленькие больше подойдут. А те, которые ты поклеила, больше на крематорий похожи. Ну что это за цвет, прости меня господи?

– Нормальный цвет, терракотовый… Это сейчас очень модно… – растерянно пролепетала она, сжимая на груди ворот пижамы.

– Ну, вот и хорошо, вот и договорились. Покупаем светленькие, от них радости больше. Сейчас мой Коля в магазин сгоняет и приступим, помолясь. К обеду, я думаю, управимся. Тебя как звать-то, психованная?

– Лина…

– А я, стало быть, Люся. Будем знакомы, значит. Одна живешь, без мужика?

– Одна…

– Оно и видно, раз дерьмового цвета обои на стены ляпаешь. Это ж надо, придумала! Ну ничего, это мы сейчас поправим…

Странно, но ее почему-то вовсе не злила Люсина бесцеремонность. Наоборот, смешно было. И очень легко. Выплывала из этой бесцеремонности такая обескураживающая доброжелательность, что хотелось натянуть ее на себя, как теплую одежду в холод. И потом, относительно «дерьмового» цвета обоев Люся оказалась права. Когда общими трудами поклеили «светленькие», комната ожила будто, разнежилась в лучах солнечного света. Потом сидели на кухне, обедали, слегка выпивали за знакомство. Не знали еще, что оно в приятельство перейдет. Легкое, непритязательное, ни к чему не обязывающее. То самое, в котором душа отдыхает, долгами и претензиями не напрягаясь. Видимо, переизбыток Люсиной горячей доброжелательности очень уж удачно и безоговорочно поместился в ее хоть и горделивую, но порой до ужаса перепуганную незащищенность. (Чего уж греха таить – была, была в ней эта незащищенность, куда ж от нее денешься в одинокой женской жизни?) Такая вот гармония у них получилась, можно сказать, взаимовыгодная.