Эмили…

Что за странное имя?..

Да, кто вообще в здравом уме может назвать свою дочь «Эмили» в нашей-то стране?

– Мисс, не желаете напиток? Мисс?

Эмили вздрогнула, когда рука стюардессы легонько коснулась ее плеча. Подняв взгляд, она, чувствуя небольшую неловкость, произнесла:

– Простите?..

– Напиток, мисс, – повторила женщина. На ней была ярко-голубая униформа, символизирующая одну из известных аэрокомпаний, и которая, сколько бы сил не прикладывать, не могла скрыть ее небольшую полноту. Впереди нее находилась специальная тележка, на которой располагались различные напитки на любой вкус. Кроме алкогольных, как заметила Эмили.

Стюардесса указала на поднос с напитками:

– Что вам налить?

– Апельсиновый сок, пожалуйста.

Эмили наблюдала, как женщина наполняет пластиковый стаканчик. Поставив его на откидной столик, она улыбнулась:

– Прошу.

Когда стюардесса собиралась пройти чуть дальше по салону, Эмили немного приподнялась с места и едва слышно задала вопрос:

– Скажите, а алкоголь вы наливаете?

– Нет, мисс, извините. Это правило компании, – пояснила стюардесса и подтолкнула тележку вперед, продолжая выполнять свою работу.

Эмили лишь украдкой посмотрела ей в след, и с сожалением вздохнула, но, решив довольствоваться малым, чуть отпила из принесенного стаканчика.

Обычно она не употребляла алкоголь. В тех редких случаях, когда Марк устраивал торжественный ужин в приличном ресторане для всего оркестра в честь удачного выступления, она выпивала два-три бокала хорошего вина, но просто за компанию, поддержать коллектив. Что до остального времени – Марк выпивающих музыкантов никогда не жаловал. Каждый знал: если он уловит хотя бы намек на запах изо рта или заметит чуть расслабленную походку – собирай вещи, тебя здесь больше не ждут. И притом это в не репетиционное время! Одно дело до них: любой дурак может сообразить, что питье перед игрой – не самая лучшая идея, но даже и после. Для подобного «отдыха» были отдельно отведенные дни, наподобие тех же торжественных ужинов или нечастых выходных. Для Эмили это никогда не представлялось проблемой – алкоголь, лишь тормозил, мешал сосредоточиться.

Но сейчас она этого хотела. Хотела выпить, почувствовать приятное расслабление, перестать думать хоть на пару минут. Но – неудача. Повсеместная.

Она допила сок, поставила пустую емкость обратно на столик и откинулась в жутко-неудобном кресле. Люди, которые умудрялись спокойно спать, сидя в них, всегда вызывали удивление и даже восхищение. Она попыталась сделать как они: положила голову на спинку кресла и отвернулась от прохода. Шея сразу же запротестовала такому положению – никакого признака комфорта. Да и вид, что открылся при этом небольшом действии, никак этому не способствовал: рядом сидел мужчина где-то за тридцать, который спал, приоткрыв рот, с которого медленно стекала слюна. С отвращением отвернувшись, Эмили увидела другую картину: дети в соседнем ряду смотрели мультфильм на ноутбуке, пока, предположительно, их мать читала книжку, включив лампочку сверху. Хоть дети и были в наушниках – в одних на двоих, – но их хорошо-слышимое хихиканье с шумными подборами воздуха, напоминающее хрюканье, заставило Эмили задуматься: «А может, мужчина рядом не столь уж и мерзок?» Решив, что не стоит устраивать мысленное соревнование по убогости, она откинула голову назад и уставилась вверх.

Полет будет долгим.

Как она ни старалась, но мысли о сегодняшнем утре не давали ей так необходимого покоя. То, что произошло… Она этого никак не планировала. Даже в мыслях не было! Все представлялось иначе: она приезжает, приходит к нему (благо, что он переехал именно в ту квартиру, о которой говорил еще в школе), он рад ее видеть, она рада видеть его, они говорят всю ночь, делятся воспоминаниями; потом прощание с устным договором вернуть ту связь по сети как несколько лет назад и возвращение в отель, где она отдыхает, ожидая время рейса. Все! Ни больше, ни меньше.

Но случился тот поцелуй.

И план немедленно стерся из памяти, огромным воображаемым ластиком.

А то, что было после…

Было бы ей сейчас проще, если бы тогда она не остановилась с той стороны двери в подъезде, когда услышала Влада? Тонкие стены позволили различить в его голосе удивление вперемешку с накатываемой паникой. Она стояла и внимательно слушала, зная, что именно сейчас, в данный момент он найдет записку. Ее пробирало любопытство. Какая будет реакция? Облегчение? Радость? Или что-нибудь похожее? Ведь они провели потрясающую ночь вместе. А ей было с чем сравнивать. Это что-то должно значить. Ведь так?

«Да твою же мать, а?!» – разразился он.

Эмили так и застыла на месте. Испуганная. Ей захотелось открыть дверь, подойти к нему, спросить, что не так, но ноги не слушались, а, напротив, будто вросли в пол. Никогда ей не приходилось слышать, а тем более видеть Влада таким. Несмотря на то, что она была за дверью и не могла сделать последнего, входить обратно она не стала. Она не хотела, боялась увидеть злобу на его лице. Только не на нем.

«Да и проваливай к черту из моей жизни!» – снова закричал он.

Нет, так не должно быть!

Она как можно скорее выбежала из подъезда.

Сидя в кресле и прокручивая это утро снова и снова, Эмили задавалась вопросом: «Почему?»

Почему он отреагировал именно так? Ведь мы столько не виделись.

Неужели его влюбленные выдумки… не такие уж и выдумки?

Неужели теперь он не захочет меня даже услышать?

Услышать. Влад спал, когда Эмили взяла его мобильник и беспрепятственно, без намека на муки совести, занесла его номер телефона в память своего. Она собиралась позвонить ему сразу же по прилету в Чикаго, нет – даже во время пересадки в Нью-Йорке. Хотела сделать ему сюрприз…

Теперь это казалось бессмысленным. Ее пугали предположения, что, когда она позвонит, он снова выйдет из себя, нагрубит, а что еще хуже – просто сбросит вызов, едва услышав ее голос.

Эмили достала телефон из сумочки и сняла блокировку. Быстро найдя номер Влада, она нажала на кнопку удаления. Высветился подтверждающий вопрос: «Удалить контакт?» и две кнопки выбора: «ОК» и «Отмена». Палец девушки неуверенно замер над первой.

Немного поколебавшись, палец скользнул по экрану.

Отмена.

Эмили убрала телефон обратно в карман и вновь попыталась расположиться поудобнее. Заметив рядом проходящую стюардессу, она жестом привлекла ее внимание.

– Извините, а сколько нам еще лететь?

– Семь часов, мисс, – ответила женщина и снова скрылась из поля зрения.

Эмили обреченно вздохнула и плюхнулась – насколько это было возможно – в кресло, отчего почувствовала не сильную, но неприятную боль в шее.