– Гораздо лучше. Можно мне стакан воды?

Он налил воду в стакан с трубочкой и поднес ко мне так, чтобы я смог попить.

– Спасибо, – сказал я, и доктор поставил наполовину пустой стакан на столик, – Какое сегодня число?

– Тринадцатое июля.

Я посмотрел на него с удивлением.

– Я здесь больше месяца?

– Да. И это еще не так долго, как могло бы быть. Вы очень быстро идете на поправку.

– Да? И как мои дела? – спросил я.

– Довольно неплохо. Анализы пришли в норму. Кости срастаются. С учетом тяжести автокатастрофы, я бы сказал, что вы в феноменальном состоянии.

– Когда меня выпишут?

Усов рассмеялся.

– Я думаю, об этом говорить слегка преждевременно. Скажу лишь, что если динамика сохранится, вы выйдете отсюда скорее, чем могли бы себе представить. Выйдете на своих двоих.

Я посмотрел на свои перебинтованные руки.

– Доктор, я могу вас спросить кое-о-чем?

– Конечно.

– Когда я был без сознания… В общем, мне мерещилось… Мерещился бред.

– Что вы имеете в виду?

– Мне привиделось, что я в каком-то лесу. Что я не могу вспомнить, кто я такой. Что я бегу от каких-то людей, которые хотят меня убить. Потом я оказался на чужой планете и ловил там беглого преступника. А потом…

Александр Михайлович вопросительно поднял бровь.

– В общем, потом я был магом… В каком-то фентези. Мы спасали королевство… Даже семь королевств от темного мага.

Усов улыбнулся.

– Не переживайте. Спутанные и даже бредовые видения – обычное дело при травме головы. А вам, на секундочку, раздробило череп. Человеческий мозг – удивительная штука. Бред, вызванный такой травмой, может быть ни на чем конкретном не основан и…

– Там были вы, – сказал я.

Александр Михайлович прервался и посмотрел на меня.

– Правда? И что же я делал? Был аборигеном на планете или солдатом армии темного мага?

– Вы делали примерно то же самое, что и сейчас. Задавали вопросы.

Доктор снова добродушно рассмеялся. Я же не находил в этом ничего смешного.

– Как это возможно? Я впервые вас вижу.

– Алексей, как я и сказал, человеческий мозг – очень сложная штука. Скорее всего, вы видели какой-то другой образ, но не можете вспомнить, какой именно. А когда вы пришли в сознание и увидели меня, ваш мозг как бы подставил меня вместо того образа, понимаете? И теперь вам кажется, что я был в вашем сне.

Я задумался. Звучало это разумно.

– Да… Возможно.

– Не возможно, а так и есть, я вас уверяю.

Я кивнул.

– Я хочу сесть, можно?

Александр Михайлович некоторое время колебался.

– Можете принять полусидячее положение. Пойдет? Позвоночник у вас цел, но я бы все же не рисковал.

Я снова кивнул.

Доктор подошел к койке и нажал на какую-то кнопку в ее изголовье. Верхняя половина моего тела начала подниматься под сопровождение монотонного жужжания электромотора. Я случайно задел забинтованной рукой стакан с недопитой водой, и тот полетел на пол.

– Ой, – сказал Усов и принялся вытирать воду.

– Извините, – сказал я, – Я случайно.

– Ничего страшного, – улыбнулся доктор, – Мы никому не расскажем, хорошо?

В моей памяти что-то шевельнулось.

– Что вы сказали? – спросил я.

Он посмотрел на меня снизу вверх.

– Я говорю, не волнуйтесь, мы никому ничего не расскажем. Я уже все вытер.

Доктор поднялся на ноги. Почему его слова показались мне такими… Пугающими?

Я их где-то уже слышал, но где?

Голова начала болеть.

– Что такое? – спросил Александр Михайлович.

– Голова, – сказал я.

– Отдыхайте, не буду больше вас отвлекать болтовней. Когда захотите опустить кровать обратно, нажмите вот на эту кнопку, медсестра вам поможет.

Он ушел, а я остался наедине с головной болью. Было такое ощущение, что моя черепная коробка после аварии резко уменьшилась. А воспоминания все продолжали и продолжали поступать, так, что уже не помещались в ней. Я вспомнил не только свои видения про Паралакс и Пепельный Гарнизон. Я вспомнил кое-что еще. Кое-что такое, чего не мог сказать доктору.

Кое-что про мою аварию.

***

После обеда пришла Даша. Она была так рада, что я наконец пришел в себя, что чуть не кинулась прямо на меня с объятиями.

– Эй-эй, – сказал я, – А как же мои ребра?

Она остановилась и виновато поцеловала меня в небритую впалую щеку. Как же хреново я сейчас, должно быть, выгляжу, подумал я.

– Ты поправишься, – сказала Даша и вытерла слезинку, катившуюся из правого глаза, – Все будет в порядке.

Я попытался улыбнуться.

– Этот Александр Михайлович вроде как ничего, да?

– Он один из лучших специалистов, – сказала Даша, – Он поставит тебя на ноги.

– А с каких пор мы можем позволить себе лучших специалистов? – спросил я. Дела в фирме у меня в последнее время шли не очень. Зарплату не повышали уже четыре года. Мы хотели завести ребенка, и я подумывал о смене работы, но нормальных вариантов не подворачивалось. У Даши резюме было гораздо лучше моего, но… Она была молодой замужней женщиной без детей. Много ли работодателей возьмут к себе сотрудницу, которая тут же уйдет в декрет? Да, у нас равноправие полов. Но только по телевизору.

– Ну, я не хотела тебе говорить, но… В общем, твое лечение оплатил Борисов.

Я с недоверием посмотрел на жену.

– С чего ему это делать? Я думал, он меня сразу же уволит. Автокатастрофа – недостаточно уважительная причина, чтобы пропускать работу.

Даша пожала плечами.

– Он позвонил и предложил. Сказал, что это не взаймы и возвращать ничего не нужно. Я согласилась. Без этого лечения… Без лечения ты мог бы…

– Ладно-ладно, – перебил ее я, – Спасибо. И тебе, и Борисову.

Даша улыбнулась и стала гладить мои волосы. Это было очень приятно. Как бы я сейчас хотел оказаться дома в нашей теплой постели.

– Сколько мне еще придется здесь лежать? – спросил я, – Что говорит Александр Михайлович?

– Ничего конкретного, – сказала Даша, – Говорит только, что ты идешь на поправку с гигантской скоростью.

– Да, – сказал я, закрыв глаза, – С первой космической.

Мы немного побыли в тишине.