***

«Мы никому не расскажем, хорошо?»

Вспышка света.

Трещины на стекле.

Проснувшись, я обнаружил себя на больничной койке. Опять.

Тело болело. Конечно, не как после автокатастрофы, но все же ощущения были ужасные.

Возле койки сидел мужчина лет пятидесяти в сером костюме.

– Привет, Алексей.

– Кто вы? – спросил я. Голова снова раскалывалась.

Мужчина посмотрел на меня удивленно.

– Знаешь, я говорил с твоим врачом, он сказал, что таких проблем с памятью у тебя быть не должно. Не помнишь меня, серьезно?

Я медленно помотал головой.

– Меня зовут Николай. Я из полиции.

Что ж, все ясно. Мне крышка. Меня посадят за то, чего я даже не помню.

– Хочу сказать тебе спасибо. Операция проведена успешно. Антон Борисов за решеткой. И после суда останется там, скорее всего, до конца жизни.

– Что? Какая операция?

Николай вздохнул.

– Ты и правда все забыл? Около года назад мы тебя завербовали. Заключили сделку: твоя свобода в обмен на информацию обо всех грязных делах Борисова. Доказательств накопилось достаточно. Мы, конечно, заволновались, когда ты попал в ту аварию. Подумали, что Борисов тебя раскрыл и подстроил это. Но потом он оплатил твое лечение, так что… – он пожал плечами.

У меня голова шла кругом.

– Я ничего из этого не помню, – сказал я.

– Думаю, что врачи тебе помогут. Мы свое слово держим. Против тебя не будут возбуждать дело. Борисов крупная шишка, а ты лишь мелкая сошка.

Интересно, подумал я, а как же девушка в синем платье? На это полиция тоже закрыла глаза?

– Так все-таки та автокатастрофа… Она не подстроена? Может быть не Борисовым, а кем-то другим? – аккуратно спросил я.

Николай покачал головой.

– В отчете ГИБДД все указано четко. Дорога была мокрая после дождя. Ты просто не справился с управлением и вылетел в кювет.

Так значит они не знают ни про какую девушку.

– Ладно, спасибо, – сказал я, – Знаете, мне надо подумать обо всем этом.

– Конечно, – Николай поднялся на ноги, – Не представляю, сколько на тебя сейчас вывалилось новой для тебя информации. Поправляйся.

С этими словами он вышел из палаты. Я опустил голову на подушку и закрыл глаза. Я ничего не понимал. Голова разрывалась от новой информации. Переваривая ее снова и снова, я, наконец, заснул беспокойным сном.

***

Позже ко мне зашел Усов.

– Давно не виделись, да? – спросил он, как всегда ослепительно улыбаясь.

– Я бы предпочел больше и не видеться.

Усов рассмеялся, как будто я сказал самую смешную шутку, которую он слышал в своей жизни.

– Да, конечно. Это точно, – Александр Михайлович вытер проступившие на глазах слезы и раскрыл папку, – Да уж, Алексей. Вы, похоже, родились в рубашке, потому что у меня снова в общем-то хорошие новости. Разошедшиеся швы мы зашили, повторных травм головы у вас нет, кости целы.

Я с удивлением посмотрел на него. Я был готов поклясться, что почувствовал, как ребра снова треснули, когда Борисов бил меня ногами.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Пару дней понаблюдаем и будем выписывать.

– У меня беда с памятью, – сказал я, – Я не понимаю, что со мной происходит.

Усов озабоченно посмотрел мне в глаза.

– Вы про ложное воспоминание о девушке в синем? Оно так и не пропало? – спросил он.

– Нет. Вернее… Оказывается, я не помню какие-то выборочные фрагменты моей жизни. Фрагменты, касающиеся… Работы. Отдельной ее сферы, скажем так. А все остальное помню прекрасно. Как такое может быть?

Александр Михайлович вздохнул.

– Выборочная амнезия. Редкий случай. В моей практике не встречался. Но самое необычное то, что ваш мозг в полном порядке. С физиологической точки зрения. Никаких структурных изменений, ничего.

Я закрыл глаза.

– И что мне делать?

Усов некоторое время молчал. Я уже подумал, что он тихо вышел из палаты, но когда открыл глаза, увидел, что он стоит на прежнем месте с задумчивым выражением лица.

– Знаете, – сказал он наконец, – Я сам не особо этому доверяю. И не имею на это права как практикующий травматолог. Но могу посоветовать вам… Гипноз.

– Что? – удивился я, – Гипноз?

– Да, – лицо Усова сделалось чуть виноватым, – С помощью гипноза иногда удается добраться до воспоминаний, которые по какой-то причине оказываются заблокированы. У моей жены есть один знакомый, который этим занимается. Я могу дать вам его телефон.

– Давайте, – сказал я, не особо раздумывая.

– Эм… Хорошо. Давайте, когда я буду делать следующий обход, я вам его дам. Только, Алексей, послушайте…

Я вопросительно посмотрел на доктора.

– Гипноз – это все-таки нетрадиционная медицина. Я бы на вашем месте сто раз подумал. Не хотелось бы вам навредить…

– Не переживайте, – прервал его я, – Хуже уже не будет.

***

Усов сдержал слово и на следующий день дал мне телефон гипнотизера. Меня выписали в среду и первым делом я позвонил по номеру и договорился о встрече.

Таксист высадил меня около старенькой пятиэтажки в спальном районе города. Я подошел к подъезду и нажал на домофоне нужную кнопку. После трех звонков послышался женский голос:

– Да?

– Здравствуйте, это Алексей. Мы с вами договаривались о встрече.

– Да-да, проходите. Третий этаж.

Раздался звуковой сигнал, и дверь отворилась. Я не без труда поднялся на третий этаж, моя левая нога ныла. Дверь квартиры с золотистой цифрой «7» была открыта. Я несмело постучал костяшками пальцев по деревянному косяку.

– Здравствуйте, – позвал я.

– Заходите. Проходите в зал.

Я зашел в темный пыльный коридор, закрыл за собой входную дверь и замешкался, посмотрев вниз.

– Можете не разуваться, – словно прочитав мои мысли на расстоянии, крикнула хозяйка из комнаты. Я двинулся вперед и, миновав шторку из пластмассовых бусинок, очутился в гостиной, заставленной старой потертой мебелью. На двух стенах висели тяжелые ковры. На третьей – гигантские часы с маятником. Они тикали так громко, что мне показалось, будто звук исходит из моей собственной головы.

Почти по центру комнаты стоял обшарпанный стол. За ним сидела хозяйка квартиры – женщина лет пятидесяти с длинными окрашенными в насыщенно черный цвет волосами.