Довольно большие суммы выделялись и на строительство флота после русско-японской войны. В 1912 г. была принята «малая судостроительная программа» (502 млн. руб. на 5 лет). В ее проведении через Думу В. Н. Коковцов принимал активное участие. Кроме того, через судостроительные заводы, которым казна переплачивала ежегодно 20–25 % от стоимости судов, велось строительство торгового флота[270].

После увольнения В. Н. Коковцова назначенный на должность министра финансов Барк стал более охотно отпускать кредиты, чем поначалу даже вызвал недоумение министров. Морской министр И. К. Григорович, только начав речь и получив ответ на свою просьбу о кредитах удовлетворить их в полном объеме, прокомментировал это так: «Да, перемена большая… Владимир Николаевич (Коковцов) удавился бы, но не согласился бы»[271].

Перспективными отраслями развития в ходе российской индустриализации еще ранее министры финансов наметили прежде всего железнодорожное дело и металлургическую промышленность. В. Н. Коковцов также отводил приоритетную роль этим направлениям. Он отстаивал «возможно широкую помощь частной инициативе и капиталу с целью направить их на путь железнодорожного строительства»[272].

Благоустройство и хозяйственное развитие за счет частного капитала поощрялось не только в железнодорожном, но и других сферах, например, в оросительном деле Туркестана[273], частично в военном деле[274] и др.

В XX век Россия вступила, имея вторую по протяженности железнодорожную сеть в мире после США, причем 40 % ее были построены в 1890-е гг.[275] В среднем в тот период строилось ежегодно по 3 тыс. верст железных дорог, финансирование строительства велось почти исключительно государством, которое являлось и крупнейшим собственником железнодорожных линий, выкупив в 1890-е гг. множество частных дорог у прежних владельцев. Если в 1889 г. 4/5 всей сети принадлежали акционерным обществам и лишь 1/5 — казне, то к 1902 г. картина кардинально поменялась: 2/3 дорог (35,5 тыс. из 53,3 тыс. верст) контролировало государство и лишь 1/3 — частный капитал[276].

В начале XX века в России обострились противоречия, заложенные всем предыдущим ходом исторического развития. Все преобразования в России с 1861 года подходят под определение «модернизация». Инициаторы модернизации выбирали те сферы, которые, по их мнению, нуждались в перестройке.

Российская модель модернизации являлась этатистской, для нее было характерно существование жесткой политической системы старого типа, когда власти являются инициатором реформ и определяют пределы их проведения. В основу проведения реформ вкладывалось решение той группы, которую поддерживал лично император. Такие реформы получили название «революции сверху» (Эйдельман). Для реформ был характерен кабинетный характер их проведения. Модернизация в России носила персонифицированный характер. Особенностью ее являлась также слабая концептуальная проработка программы планируемых предстоящих действий. В целом в ходе модернизации России происходила ее дискретная интеграция в Европу, подтверждением чему служат показатели 1913 года.

2.2. Бюджетная и налоговая политика В. Н. Коковцова

В. Н. Коковцов выделял два периода в своем управлении финансовой системой России: с середины 1904 по 1907 гг. — первый, когда пришлось ликвидировать последствия русско-японской войны и стремиться сохранить те успехи, которые были созданы предшествующей финансовой политикой; с середины 1907 по начало 1914 г. — второй, когда началось государственное финансирование хозяйственного развития страны[277]. Под влиянием урожайных двух лет, 1910–1911 гг. отмечаются экономическим подъемом, расширяется финансирование военно-морских и железнодорожных программ, резко возрастает строительство в городах, отмечается прогресс в машиностроении, происходят изменения в сельскохозяйственной жизни.

График 1. Распределение чистого национального продукта в России в 1894–1913 гг.

(по расчету П. Грегори)[278]

Следует заметить, что председателями Комитета финансов (высший совещательный орган по вопросам финансовой политики, бюджета и кредита[279]) в то время, как В. Н. Коковцов был министром финансов, являлись: Д. М. Сольский (1893–1908), С. Ю. Витте (1909–1915)[280]. Золотое обращение характеризуется относительной устойчивостью, но вместе с тем отмечается понижение процента золотого покрытия все возрастающей массы кредитных денежных знаков.

График 2. Денежная система России в 1987–1914 гг.[281]

Политика В. Н. Коковцова в области финансов в наиболее продолжительный период времени предварительно определялась в совещательном и согласованном порядке делопроизводства комитета, однако с той разницей, что он стремился больше к накоплению, нежели к расходованию средств в соответствии с экономической доктриной С. Ю. Витте в области государственных финансов, которой устанавливалось достижение «бездефицитного бюджета»[282], и придерживаясь этой тенденции далее, определял её «основой не только финансового, но и общеэкономического благополучия государства»[283].

От открытия военных действий с Японией прошло около трех месяцев, а Россия не прибегала ни к внутренним, ни к внешним займам[284]. Требования времени выдвинули министру финансов проявить всю свою дальновидность и осторожность в управлении денежными средствами Империи. Устойчивость бюджета в первые месяцы войны определялась ростом доходов над расходами в предвоенный период. И это позволяло правительству иметь «крупные избытки доходов, которые частью обращались на покрытие чрезвычайных издержек, главным образом по железнодорожному строительству, частью же оставались в виде свободной наличности государственного казначейства»[285]. Таких свободных средств к началу текущего 1904 года, за покрытием всех предстоящих по росписи этого 1904 года чрезвычайных расходов было свыше 130 млн. руб., к которым присоединились затем избытки действительного поступления обыкновенных доходов против смежных предположений, получившиеся за истекшие месяцы 1904 года. Кроме того, были произведены сокращения сметных ассигнований на этот год, чем доставлены казне свободные кредиты на суму свыше 135 миллионов рублей. Автор записки, тем не менее, приходил к выводу, что вскоре России все равно предстоит заключить займ[286].

Отечественные экономисты той эпохи остро критиковали политику Витте за долговую зависимость от европейского рынка. В. Н. Коковцов объяснял эту политику больших заграничных займов «направо и налево» тем, что условия экспортно-импортных отношений однозначно определяли «сводить концы с концами и уравнивать всегда невыгодный для нас расчетный баланс»[287], что можно понять из нижеприведенных данных по результатам внешней торговли, т. е. расчеты за рубежом носили явно неуравновешенный характер представительных и иных расходов и трат.

График 3. Торговый баланс в России в 1880–1913 гг. (млн руб.)[288]

Россия в начале XX в., по меркам развитых стран, оставалась страной с отсталой экономикой: «Кредит внутренний в размерах сколько-нибудь серьезных и значительных возможен только для государств, достигших высокой степени экономического благосостояния, — государств, богатых и обладающих прочно установившейся многовековой культурой. Россия же, хотя и обильна естественными дарами, но, как страна, вышедшая сравнительно недавно на путь экономического прогресса, бедна еще свободными капиталами»[289]. Исходя из этих соображений, В. Н. Коковцов обосновывал, что инвестиционный кредит возможен только из внешних развитых рынков.

Но