– Не хочешь сначала рассказать мне про Серебряный Блик? – спросила Элиза. – Почему она покинула океан? Как вы с дедушкой её встретили?

Казалось, в глазах Моры снова зажёгся огонёк, как только Элиза упомянула дедушку.

– Алекс, – улыбнулась она. – Ему понравилось бы это приключение. – Взгляд у неё сделался отрешённым, пока мысли цеплялись за ускользающее воспоминание. Но только на секунду. Потом она расправила плечи и прокашлялась. – Я всё расскажу утром. Поспи и ты. Завтра мы пойдём туда, даже если будет ураган.

Ночью дождь стих. Мора уснула. Эллис храпел в своей палатке. Элиза тоже погрузилась в сон. Ей снилось, что она нашла дорогу в Бухту Сирен, что с ней мама и бабуля Мора.

– Мам, – прокричала она. – Скорее, я уже слышу их!

Элиза не стала дожидаться и побежала по галечному берегу. Но вместо Бухты Сирен в конце дороги оказалась Хейден. Она стояла в опавших листьях, пила молочный коктейль с жареным зефиром и раскачивалась под хорошо знакомую Элизе песню:

Но скоро, любовь моя,

Ты упорхнёшь,

Ты так живёшь.

– Это же не Зимняя Песня, – сказала Элиза.

– Он поёт для меня, – пожала плечами Хейден.

Вдруг в лесу, за спиной Хейден, раздалось назойливое жужжание. Элиза побежала на него, подумав, что это сирены. Но… Нет. Там она увидела Эллиса, который выпиливал розу из дерева бензопилой.

– Мы теряем время, – прокричала Элиза.

Эллис остановился и отошёл на шаг назад, чтобы полюбоваться работой. Он не узнал Элизу, снова завёл пилу и начал вырезать шипы. Оглушённая, Элиза подбежала вперёд. Где Мора? Где мама? Где она?

– Мам! – прокричала Элиза и проснулась. Сделав несколько глубоких вдохов, она вспомнила, где находится: здесь, на острове Камберленд, в походе, в поисках русалок посреди зимы.

– Самые странные каникулы, – прошептала Элиза, собирая огненно-рыжие волосы в растрёпанный хвост и натягивая очки на нос. Она проверила Мору, которая мирно спала, затем расстегнула палатку и выбралась наружу. Медленно застегнула молнию, чтобы змеи не забрались в спальный мешок Моры, уверенно прошла к палатке Эллиса и так же уверенно пнула её.

– Ты храпишь так громко, что мне снятся кошмары, – шёпотом прокричала она.

Эллис расстегнул палатку. Его густые тёмные волосы торчали примерно в шестнадцать сторон.

– Элиза. Мы ушли в поход на остров посреди зимы, чтобы найти русалок. И ты винишь меня в том, что тебе снятся кошмары?

– Мне приснилось, что я нашла дорогу к Бухте Сирен, – прошептала Элиза, опустившись на колени рядом с палаткой. – Но я звала не тебя или бабулю Мору. Я звала маму. Странно, но я за неё волнуюсь. И за бабулю тоже, – она заморгала и призадумалась: – Думаешь, у меня странная семейка?

– О да, – закивал Эллис. – Не сомневайся. Только знай, что все семьи странные. И скучать по маме – нормально. Сейчас каникулы, а ты здесь, на этом холодном, грязном острове, ищешь мифических созданий. Мамы должны участвовать в таких приключениях.

Элиза улыбнулась.

– Точно, – закусила она губу. – А я перед отъездом не сказала, что люблю её. Подумала об этом, но не сказала. Я немного обиделась из-за того, что она была так рада, что поедет в путешествие с Розовым Галстуком, её новым парнем. Ведь она даже не предложила поехать со мной. Поэтому я не сказала, что люблю её. Я написала ей эти слова, что, конечно же, совсем не то.

– Мама знает, что ты любишь её, – сказал Эллис. – Ты права, такие вещи нужно говорить каждый раз, когда они приходят в голову. Но через пару дней ты всё скажешь ей. Не сожалей ни о чём.

– А ты о чём-то жалеешь?

– Элиза, – Эллис уставился на неё. – Вся моя жизнь – одни сожаления.

Элиза закатила глаза:

– Ты такой выдумщик.

– Может, это путешествие пойдёт на пользу нам обоим. Иногда люди должны выбираться в лес на поиски мифических существ, чтобы прочистить голову.

Элиза перешла на шёпот:

– Бабуля Мора не считает их мифическими.

Эллис кивнул:

– Это я уловил. Никогда не думал, что она настроена так серьёзно.

– Эллис, думаешь, она теряет рассудок?

– Хм, – он пожал плечами. – Все мы немного сумасшедшие. Но большинство от ревности или горечи. Но и от магии тоже можно сойти с ума. Так что лучше уж русалки.

– А разве не по этой причине ты заботишься о Море? Потому что она немного безумна?

– Нет. Мы с твоей мамой дружили в детстве. Были близкими друзьями. Твои бабушка и дедушка относились ко мне как к родному. Мора каждый вечер ставила на стол тарелку для меня. Она сказала, что, если я не захочу прийти, это нормально. Но моя тарелка всегда будет на столе. Она до сих пор так делает. Ставит для меня тарелку на стол.

Элиза тихо добавила:

– Она и для дедушки тарелку ставит.

– Я знаю, – кивнул Эллис. – Люди горюют по-разному. Для каждого сердца есть своё лекарство.

«Почему я не могу поговорить с мамой так же просто, как с Эллисом? – задумалась Элиза. – Почему иногда гораздо проще облегчить душу перед человеком, которого ты на самом деле не знаешь?»

Элиза заглянула ему в глаза.

– Она верит, что Серебряный Блик указала им путь к Бухте Сирен. Думаешь, это правда? Или она всё выдумала, чтобы горевать было не так больно?

– Или потому, что это придаёт её жизни цель, – ответил Эллис, ещё раз пожав плечами. – Для меня это не важно. Вот как я это вижу: если русалки существуют, мы их найдём. А если она горюет, мы поможем ей пережить утрату. Договорились?

– Да, – кивнула Элиза.

Она повернулась и пошла обратно в свою палатку.

– Смотри не наступи на змею! – прокричал Эллис. – Этот остров кишмя кишит дикими змеями.

– Дикими змеями? – повернулась к нему Элиза. – А бывают домашние змеи? И как, вообще, понять, кто из них кто?

– Домашние змеи извиняются, прежде чем укусить тебя за щиколотку. Раз уж мы заговорили про домашних рептилий, как там поживает твоя мать?

– Забавно, – ухмыльнулась Элиза и снова затопала в сторону своей палатки.

– В каком смысле «забавно»? – спросил Эллис.

– Ты разбил маме сердце, так?

Эллис вскинул брови:

– Это она тебе сказала?

– Она упоминает тебя, как только я завожу речь про остров.

Эллис задумался.

– Так она хорошо отзывается обо мне?

– Нет, – выпалила Элиза. – Если честно, она произносит твоё имя как бранные слова. Ты для неё ругательство.

Эллис кивнул и пожал плечами.

– Ну хоть что-то, – рассмеялся он. – Спокойной ночи, Элиза.

* * *

На следующее утро бабуля Мора разбудила всех в восемь