– Не обмирай. У тебя на лице сейчас написано, что очень испугалась. Правильно. Бойся нарушить свою клятву.

– Но мне для ее исполнения потребуется холст, цветные нитки или если их нет, то красящие травы с ягодами…

– Это все будет, – тряхнул он золотистой гривой и направился вон из молельни. – Идем! И нитки и иглы, распоряжусь, чтобы выдали. Но я про другое говорил.

– О чем же? В своем мастерстве я уверена.

– Но ты дала клятву, – покосился на меня так, как только он умел, и этот взгляд под углом отчего-то заставлял нервничать сильнее, чем, если бы глядел глаза в глаза. – Помнишь, о чем она?

– У меня все в порядке с памятью!

– Тогда поясняю. Ты – моя рабыня. Это было закреплено в тексте клятвы.

К сожалению, так. Он был прав. Так что же еще я прослушала в тех его словах? Не зря же Ингвар выглядел теперь таким довольным? Что бы ему!

– И потом… ты теперь обязана создать для меня «нечто», что сочту особенным, бесценным для меня. Что же это такое может быть?.. – и этот мерзкий тип еще и хохотнул при этом.

– Минутку! Речь шла о вышивке!

– Где? В моей спальне? Но не в молельне, детка! Нет, ты все же не особенная, Инга. Ты – простушка, которую легко обмануть. Ха! Как снова загорелись глаза!..

– Так ты кривлялся перед ликом своего бога?!

– Нет. Действительно дал клятву, что не поставлю тебе клейма. Но! Вообще-то могу и не чтить его особенно. Просто это я, Ингвар Сигур, дал тебе, Инге… как тебя по батюшке?..

– Из… Инга Изгин.

– Да? Ну, пусть так. И я, наследник эрла Голубой долины и Каменной гряды, поклялся тебя не клеймить. Дал свое великое слово. А ты поклялась, что теперь не сбежишь.

– Как же? Не было же такого! – невольно ахнула.

– Наивная маленькая монашка. Это же само вытекает из клятвы. Чтобы создать нечто, которое поразит и станет для человека бесценным, что надо сделать?

– Что? – богиня, он делал из меня дурочку.

– Изучить меня. Так что, давай, дерзай, изучай. Можешь уже сегодня. Правда, мне будет не до твоего интереса, детка. Потому что я… что?.. Пойду на охоту, как и обещал. Все! Сегодня спишь в бараке со слугами. А завтра выделю тебе, так и быть, комнату в дальнем крыле от своих.

– Зачем?

– Не таращь зеленые глазищи. Тебе же нужна мастерская? Под нее и выделю.

И он ушел, оставив меня за порогом дома. Явился под вечер. Пришагал из леса с тушей оленя на плечах. А я смотрела на него и злилась. Потому что в нем за версту чувствовалась сила. Нес же крупное животное, как пушинку? Что был ловок и изворотлив, это тоже жутко раздражало. Меня, кажется, точно провел. Нет, я еще подумаю, как повернуть все те слова, перед алтарем произнесенные, себе на пользу, но все же. И ту вот добычу, чуткого оленя, словил и убил всего за пару часов…

– Ингвар? – крикнула ему Рагна. – Ужинать дома будешь?

– Нет! На пиру у отца наемся. Сейчас только ополоснусь, переоденусь…

– Зальешься в компанию до утра?

– А ты как думаешь? Конечно. Все, как всегда!

А приехал задолго до рассвета. И шуму наделал. Зачем было так громко на коня цыкать, когда вел его в конюшню? А дверью хлопать? Нет, он здесь был хозяином, конечно… и я нисколько не спала, так что и не разбудил, но знала же, что мог быть бесшумным, а тут?.. Но додумать не успела, как веки начали слипаться. Наконец-то, ко мне сон пожаловал.

Кажется, сновидение, которое подарила мне богиня в ту ночь, было умиротворяющим и вызвало улыбку на устах. А потому расслабило и тело, и душу и дало им отдых. Но что именно привиделось, в итоге не могла бы вспомнить никогда. Потому что видение было буквально смыто с сознания. Я очнулась в раз и при этом принялась отфыркиваться в испуге и растерянности. Отфыркиваться, протирать ладонью лицо, а еще хватать ртом воздух, потому что меня разбудили, вылив на голову и грудь чуть ни ведро воды. Холодной колодезной.

– Рабыня! Поднимайся! – сквозь спутанную челку, прилипшую к лицу и частично прикрывшую глаза, а еще через слипшиеся мокрые ресницы, различила перекошенную физиономию Симоны. – Будто госпожа здесь разлеглась! Но ничего, я напомню тебе твое место…

Все еще не до конца придя в себя, смахнула с лица пряди волос, оттянула от груди неприятно холодящее кожу мокрую ткань платья и при этом еще недоуменно осмотрелась по сторонам. О чем шипела эта девушка? Чье место я заняла? Вот же… мой матрас… тоже теперь промокший по краям.

– Все уже работают, а она все дрыхнет! Думает, если покувыркалась разок в постели хозяина, то и сама госпожой стала? Дура и есть!

– Ты с ума сошла? – вот теперь сон слетел с меня без остатка. – Что себе позволяешь?!

Я вскочила и, метнувшись вслед вразвалочку удаляющейся наглой девице, нагнала ее за считанные шаги, а потом перегородила выход из барака.

– Ничего, слышишь, ничего не было между мной и сыном эрла! И быть не может! Кто дал тебе право сеять наговоры? Откуда столько злобы? Что я тебе сделала? – вот, сколько вопросов у меня к ней накопилось. – Мы же с тобой, к тому же, соплеменницы, разве нет? Так что же ты…

– Ври дальше! А то я не знаю!.. И что с того, что обе дартийки? У меня отец, между прочим, был уважаемым человеком среди жителей большого поселения и его округи. Мельницу держал, а мы, его семейство, с расписных блюд ели, в дорогие одежды рядились, на службе в храме не далее третьей скамьи садились, вот! Если бы не война с Норватией… эх! Да что там!.. А тебя, нищебродку, за долги родители в храм продали. И скажешь, нет между нами разницы? Яблоко от яблони!.. То она богине поклоны била, а то… скажешь, не была вчера в постели Ингвара? Эгей! Как глаза-то забегали! Я в точку попала, видать…

– Нет. Мы с ним о деле говорили…

– Конечно! И после этого хозяин распорядился, чтобы я помыла полы в одной из пустующих комнат в его доме!.. – совсем непереносимым тоном выдала она мне. – Ой, кулаки она сжала и губы прикусила! Никак ударить хочешь? Посмей только, и я тогда тебе такую подлянку сделаю, что век не оправишься!

Ох, как мне хотелось ответить. Но сдержалась, напомнив себе, кто я. Ари Ингрид, дочери главы Изумрудного дома, не пристало участвовать в сварах. Вот и смолчала, чтобы не ослабить низкими поступками дух рода, передавшийся мне от предков.

Эта Симона явно считала себя здесь главной из слуг. Она имела клеймо на руке, как и Давен, но с ней не спорили вольные наемные работники. Когда вышли на двор, эта злобность в юбке запретила Рагне пригласить меня на положенный завтрак.

– Как же ты так? – только вздохнула с сочувствием пожилая ангрийка, когда Симона заступила мне дорогу к комнатенке, где кормились слуги этого подворья. – Разоспалась? Не услышала, как все поднялись? Вот беда!..

Да. Виновата оказалась. Полночи просмотрела в потолок, а потом сморил очень крепкий сон. В первый раз с тех пор, как враг напал на замок, и как оказалась в плену. Понятно, что не имела права залеживаться в постели, но так вот вышло. А тут эта… И Симона решила, что имеет власть надо мной. Воспользовалась провинностью и теперь выдумывала, как бы наказать ощутимее. Завтрака лишила, а повариха только повздыхала, да и ушла в кухню. Теперь мегера пальцем тыкала в метелку и приказным тоном отдала команду мести двор. А Видар, местный конюх, тоже вольный, как и Рагна, и которого я считала здесь что-то вроде управляющего, только плечами пожал, на такое поведение служанки, махнул рукой и направился к конюшне. Про Давена и сказать было нечего, так поняла, он имел мягкий услужливый нрав, а в тот час уже погнал стадо на какое-то поле.