Еле удержался, чтобы не протянуть руки через разделявшую их стойку с кассой и как следует не встряхнуть чертовку.

Все же не тронул, ограничился устным предупреждением:

— Придержи язык, иначе клянусь всем, что у меня есть, я тебя…

И вдруг сбоку раздался громкий стук. Оба спорщика резко обернулись в ту сторону.

В дверях кухни стояла молодая девушка с русой косой, убранной под сетку для волос. Скорее всего, помощница Евы — на ней красовался такой же фартук, как и на хозяйке. А на полу у ее ног валялся поднос с продукцией.

— Ой, простите… — промямлила помощница и наклонилась, чтобы поднять только что уроненное.

По полу меж тем раскатились песочные орешки с начинкой, и девушка стала собирать их.

Как ни странно, именно вид рассыпавшихся по полу орешков вдруг отрезвил Арама. Как он себя повел? Это же недопустимо — устраивать подобные разборки прилюдно. Да и разве это метод — стоять и спорить с абсолютно неадекватной женщиной?

Он резко развернулся к Еве и процедил сквозь зубы:

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

— Ах, это было по-хорошему? — всплеснула руками она. — Прости, не заметила!

— По-хорошему в квадрате, — ответил Арам, прищурившись. — А как будет по-плохому, ты сразу заметишь. Предписание суда будет у тебя в ближайшее время, и тогда уже не отвертишься.

Арам развернулся и направился к выходу, не забыв полоснуть помощницу Евы взглядом.

— Станешь кому-то болтать о том, что слышала, никуда даже уборщицей не устроишься, я постараюсь.

И вышел из «Сахарной».

Не сомневался — так или иначе получит от Евы все, что захочет. Возьмет свое с избытком.

На следующий день Ева явилась на работу в пять утра. Хотела выжать максимум из кондитерской за то время, которое ей осталось трудиться на территории «Ориона». Кто его знает, как дело пойдет на новом месте? Пока клиенты протопчут дорожку, может пройти немало дней, если не недель или, того хуже, месяцев. Лишние деньги не помешают, хотя когда деньги бывали лишними?

Она кружилась на кухне, как заведенная, чтобы пополнить витрину эклерами и корзинками, пекла свежие капкейки. Чувствовала себя как на иголках, так сильно переживала.

Приготовив два подноса разных сластей, Ева отнесла их в зал и стала оформлять витрину. От привычного занятия ее отвлекла помощница, Дарья, изволившая наконец явиться на работу.

— Ты опоздала! — отметила Ева вместо приветствия, слишком нервная, чтобы оставаться вежливой.

А Дарья будто даже не расслышала обвинения, начала со своего:

— Ев, а ты видела, что происходит снаружи?

— А что происходит? — насторожилась Ева.

— Рабочие меняют боковую наружную рекламу на отеле. Я увидела новую и обалдела. Реклама ресторана есть, магазинов тоже, а нашей кондитерской нет. Ты же говорила, у нас еще полтора месяца аренды оплачено! Или это я что-то не так поняла?

— Что?! — Ева вспыхнула и тут же забыла о витрине.

Она сдернула с себя фартук, при этом, пока развязывала его сзади, каким-то чудом умудрилась задеть молнию на юбке, и та расстегнулась. Похоже, скоро сломается — чуть тронь, и разъедется. Она поправила одежду и бросилась на улицу проверить, правду ли сказала Дарья.

«Надо подколоть булавкой», — подумала и тут же об этом забыла.

Вышла на улицу и обалдела. Помощница оказалась права: старую рекламу уже убрали, а на новой действительно не было ее «Сахарной».

— Барсегян! — зашипела себе под нос Ева.

Руки сжались в кулаки, а глаза сверкнули нехорошим блеском.

«Грязно играешь, сволочь такая!» — пыхтела она про себя.

А когда возвращалась к кондитерской, застала чудеснейшую картину — вход в «Сахарную» теперь загораживал штендер с рекламой соседнего ресторана. Пройти, конечно, можно, но в обход. А возле штендера стоял грозного вида охранник. Явно новенький, потому что Ева его не знала, а ведь все охранники паслись в ее кондитерской почти ежедневно с самого дня открытия, поскольку она обеспечила их скидкой за нелегкий труд, а частенько вообще бесплатно скармливала вчерашнюю продукцию.

Еву любили в «Орионе» и самовольно такую подлянку уж точно никто устраивать бы не стал. Значит, приказ начальства.

«Это что же получается? Он мне нисколько тут работать нормально не даст?!»

Если Арам надеялся, что она тихо все стерпит, то глубоко ошибался. Ничего терпеть Ева не собиралась.

Тут же развернулась и прямиком бросилась к офису Барсегяна. Лишь у дверей догадалась глянуть на часы — восемь утра. Его еще могло в кабинете даже и не быть. Однако услышала за дверью его грозный голос. Видимо, с утра пораньше уже кого-то отчитывал.

Дождалась, пока из приемной выскочит красная как рак менеджер. И вошла, вскользь отметив отсутствие секретаря.

«Держись, Арам! Все перья тебе повыщипываю, павлин ты эдакий. И обратно вставлю, только в другое место! Я тебе больше не молчаливая и послушная простушка».

Ева пригладила убранные в высокую прическу волосы и прошла сразу в кабинет.

— Привет, Ева, — кивнул он ей, даже не удостоив взглядом.

Сидел себе спокойно, уткнувшись в ноутбук, даже не поднял головы.

У нее сложилось ощущение, что ждал, знал, что придет. Хотя... о чем это она? Конечно знал! Небось, на то и был расчет. Ну что же, она пришла и жаждала сражения.

Ева быстро осмотрела кабинет на предмет какого-нибудь метательного орудия, но такового в просторном помещении не оказалось. Здесь вообще вещей почти не было: голые стены, даже на полках у противоположной стены, где раньше стояло множество книг, теперь зияла пустота. Здоровенный стол, за которым восседал новый хозяин, и тот не изобиловал предметами. Ноутбук, несколько папок, рабочий телефон, сканер, и все. Видимо, новый владелец еще не успел обосноваться.

«Так и быть, с метанием снарядов повременю…»

— Ты что себе позволяешь, Барсегян? — начала она возмущаться. — Какого лешего ты убрал мою наружную рекламу?

Он наконец удостоил ее взглядом, хоть подняться и не удосужился:

— А почему тебя это возмутило? Это мой отель, и я вправе решать, какая реклама на нем будет висеть.

— Вообще-то, я за эту рекламу заплатила, так же как и за аренду помещения. У меня проплачено вплоть до начала ноября, а сейчас сентябрь.

— Так уж вышло, что облицовку отеля мы меняем сейчас, а не в ноябре. В самом деле, не менять же нам ее снова, когда твоя кондитерская отсюда съедет, — пожал он плечами.

И собрался снова уткнуться в свой ноутбук, будто посчитал свой ответ исчерпывающим.