— Как скоро?

— Зажимайтесь вашим процессом, если вы не можете егобросить и если он не продлится более двух недель. Но в любом случае вы должны втечение этого срока сделать биопсию. От нее мы и будем отталкиваться в своихдальнейших действиях.

— Кто из них лучше всего? — спросила она,протягивая доктору листок.

Тот еще раз глянул в него и медленно вернул Алекс:

— Они все великолепные врачи, но я больше всех ценюПитера Германа. Он очень хороший человек — прежде всего человек, а потом ужехирург. Я хочу сказать, что его волнуют не только операции и биопсия.

— Замечательно, — машинально откликнуласьона. — Я позвоню ему завтра.

— А почему не сегодня? — Андерсон давил на нее,чувствуя, что правота на его стороне — ему не хотелось, чтобы онаотговаривалась необходимостью работать или все отрицала.

— Хорошо, чуть попозже, — сдалась Алекс и,осененная внезапной и печальной мыслью, снова посмотрела ему в глаза.

Ей казалось, что на ее плечи лег груз в десять тысячфунтов. — А что, если в эти выходные я забеременела? Как будут сочетатьсябеременность и злокачественная опухоль?

— Этот мост мы пересечем, если подойдем к немувплотную. О том, беременны ли вы, можно узнать примерно в то же время, когдабудут получены результаты биопсии.

— А если у меня рак и я беременна? — нервным ирезким голосом спросила она. Неужели, если она забеременела, ей придетсяпожертвовать ребенком?

— Разумеется, ваша жизнь в данном случае важнее.

— О Господи. — Алекс закрыла лицо руками и чутьпозже снова подняла глаза. — Как вы считаете, в этом виноваты гормоны,которые я пила?

Одна мысль об этом заставила ее покрыться ледяным потом.Неужели, пытаясь забеременеть, она убивала себя?

— Честно говоря, я так не думаю. Позвоните ПитеруГерману. Встретьтесь с ним как можно скорее, поговорите и сделайте биопсию, ибез всяких отлагательств.

Это была вполне разумная последовательность действий.

Итак, сегодня вечером она вернется домой и расскажет Сэму отом, что маммограмма показала опухоль. Алекс все еще не могла в это поверить.Но это было так. На снимке уплотнение было отчетливо видно, да и взгляд ДжонаАндерсона выражал сильное беспокойство. Казалось, его этот разговор измучил неменьше, чем ее. Она провела в его обществе почти час.

— Мне так жаль, Алекс. Если я что-то могу для вассделать, не стесняйтесь мне звонить. Сообщите мне, какого врача вы выбрали, и яс ним тоже свяжусь.

— Я начну с Питера Германа.

Доктор протянул ей маммографические снимки, чтобы она моглапоказать их тому хирургу, которого она выберет. Само слово «хирург» звучалозловеще. Выйдя на свежий октябрьский воздух, Алекс чувствовала себя так, какбудто ее сильно ударили по голове. Поверить в то, что она только что услышала,было очень сложно.

Подняв руку, Алекс поймала такси, пытаясь не думать опоследствиях операции, о женщинах, которые больше не могли поднимать руку, илио тех, которые умерли от рака. Внезапно в ее голове все смешалось, и на пути всвой офис у нее даже не было сил плакать. Она просто сидела в машине и тупосмотрела вперед, не в состоянии осознать то, что ей сказал врач.

Войдя в кабинет, она обнаружила, что все уже собрались иждут ее — Лиз и Брок, клерк и два помощника. Лиз заказала ей сандвич синдейкой, но съесть его Алекс не смогла. Некоторое время она молча смотрела насвоих коллег. Брок заметил мертвенную бледность ее лица, но ничего не сказал. Дошести вечера они напряженно работали, и только после подведения итогов, послетого, как все посторонние ушли, Брок осмелился задать ей вопрос.

— У тебя все в порядке? — осторожно спросил он.Ему показалось, что Алекс ужасно выглядит, а после возвращения от врача лицо еебыло белым как простыня, а руки дрожали всякий раз, когда она передавала емубумаги.

— Да, все в порядке. Почему ты спрашиваешь? —Алекс пыталась казаться беспечной, но у нее это не получалось.

Брок был неглупым человеком, но и лезть ей в душу ему нехотелось.

— Ты выглядишь усталой. По-моему, ты пытаешься зажечьсвечку сразу с двух концов, миссис Паркер. Что тебе сказал доктор?

— Да ничего особенного. Я только зря потратила время.

Он просто хотел сообщить мне результаты некоторых тестов, а врачине любят делать это по телефону. На самом деле это просто смешно. Он мог быотправить результаты по почте, сэкономив нам всем время.

Брок не поверил ни единому ее слову, но почувствовал, чтодля нее важно успокоить его. Он надеялся на то, что ничего серьезного непроизошло. Если же что-то действительно случилось, то начинающийся через двадня процесс ей совершенно ни к чему. Конечно, он все сделает для того, чтобыпомочь ей, но она все равно остается главным адвокатом процесса, и именно онабудет принимать на себя основные удары, участвовать в прениях и делать основнуюподготовительную работу. Брок не осмеливался спросить свою начальницу о том, всостоянии ли она вести процесс, потому что знал, что она воспримет этот вопроскак оскорбление.

— Ты домой? — с надеждой спросил он. У него ещеоставалось множество дел, в основном по процессу, но на ее столе тоже лежалакуча папок, предвещавшая то, что она не собирается уходить.

— Теперь я должна заняться другими клиентами. —Алекс собиралась связаться со всеми, кто звонил ей сегодня, пока она былазанята, но времени на то, чтобы позвонить Питеру Герману, у нее не было — илиона убедила себя в том, что не успевает набрать его номер. Она решила, чтопозвонит ему завтра.

— Я могу чем-нибудь помочь? Ты должна пойти домой инемного отдохнуть, — настаивал Брок, но Алекс была непреклонна и осталасьработать.

После этого Брок пошел в свою комнату, а Алекс набрала свойдомашний телефон, чтобы поговорить с Аннабел, которая очень расстроилась из-затого, что мама не позвонила днем.

— Ты же обещала, — с упреком сказала она, и Алекспочувствовала себя виноватой. Она совершенно забыла об этом из-за неожиданнойпоездки к доктору.

— Прости, родная. Я собиралась, но потом мне пришлосьвстретиться с массой людей, и я не смогла позвонить.

— Ничего, мамочка, — мужественно ответила ее дочьи стала рассказывать ей о том, что они с Кармен сегодня делали. Слушая еерадостный голос, Алекс ощутила что-то вроде ревности. Она с отвращениемподумала о том, что сейчас ей придется объяснять Аннабел, почему оназадерживается на работе. Сейчас находиться в разлуке с дочерью было особенномучительно.

— А ты придешь до того, как я лягу спать? — снадеждой спросила Аннабел, и Алекс вздохнула, молясь, чтобы затемнение в еегруди не оказалось раковой опухолью.

— Я приду поздно, но обязательно зайду к тебе сказать«спокойной ночи», я тебе обещаю. А завтра утром я тебя разбужу. Это всего надве недели, а потом мы снова будем видеться во время ленча и обеда.