Алекс не ответила и на цыпочках прошла в комнату Аннабел.Она долго стояла у кроватки, глядя на спящую дочь, а потом опустилась на колении поцеловала ее. После этого Алекс прямиком проследовала в спальню.Обеспокоенный Сэм наблюдал за тем, как она разделась, сложила вещи на стуле инадела ночную рубашку. У нее не было сил даже принять душ и причесаться.Почистив зубы, Алекс залезла в кровать и закрыла глаза, зная, что пришло времясообщить Сэму о том, что произошло.

— Девочка моя, — настойчиво прошептал он, ложасьрядом с ней, — что случилось? Что-то на работе?

Сэм знал, что жена относилась к своему делу очень серьезно,и если бы она так или иначе навредила клиенту, она бы потом места себя ненаходила, как сейчас. Но Алекс отрицательно покачала головой.

— Мне сегодня позвонил Андерсон, — тихо сказалаона.

— И что?

— Во время ленча я поехала к нему.

— Зачем? Ты же не можешь еще определить, беременна тыили нет?

Прошло только два дня, с улыбкой подумал Сэм. Ей просто нетерпелось иметь ребенка.

Алекс долго колебалась, прежде чем продолжать. Молчать былотрудно, но ей не хотелось произносить страшные слова, тем самым обращая их вреальность. Но не сделать этого было нельзя.

— На маммограмме затемнение, — произнесла онатаким голосом, словно предвещала собственную смерть, но на Сэма это произвелогораздо меньшее впечатление, чем на нее.

— Ну и?

— Это может значить, что у меня опухоль.

— Может. Это может означать что угодно. А марсианемогут ровно в полночь приземлиться на Парк-авеню. Но сделают ли они это? Врядли. Так же вряд ли твое затемнение окажется опухолью.

Алекс понравилось, как Сэм воспринял угрожающее известие.Это восстановило ее веру в ее собственный организм, который, как ей казалось, впоследние двенадцать часов подвел ее. Но может быть, все было не так страшно.Возможно, Сэм прав. Просто она перенервничала и все приняла слишком всерьез.Они же ничего не знают. Может быть, это действительно только тень. И ничегоболее.

— Андерсон хочет, чтобы я пошла на прием к хирургу исделала биопсию. Он дал мне имена трех врачей, но до процесса у меня все равнонет на это времени. Я собираюсь завтра позвонить одному из них и спросить,можно ли попасть к нему во время ленча. Если нет, придется подождать, покапроцесс не кончится, — с тревогой рассказывала Алекс.

— Он считает, что чем скорее это сделать, тем лучше?

— Да нет, — ответила Алекс, немногоуспокаиваясь, — но он сказал, что все-таки надо поторопиться.

— Это ясно, но паниковать не стоит. В половине случаевврачи просто защищают сами себя — они не хотят потом отвечать перед судом,поэтому всегда говорят тебе самое худшее, чтобы ты не могла обвинить их в том,что тебя не предупредили. А если тревога оказывается ложной, то все счастливы.И при этом ни один врач не принимает во внимание тот вред, который они могутнанести человеку, испугав его до полусмерти.

Ради Бога, Алекс, ты юрист, ты должна это знать. Не позволяйэтим типам тебя пугать!

Алекс подняла на него глаза и усмехнулась, чувствуянекоторое облегчение. Да, надо быть полной идиоткой, чтобы так испугаться. Сэмулыбнулся ей. Он не паниковал. Он не думал, что она уже одной ногой в могиле.Он не утешал ее и не превращал ситуацию в мелодраму. Ее муж вел себя оченьразумно и говорил мудрые вещи. И внезапно она осознала, что он прав.

Даже Джон Андерсон не стал бы подставляться под судебныйпроцесс.

— И что я должна теперь делать, как ты считаешь?

— Занимайся своим процессом, а биопсию сделаешь тогда,когда у тебя будет время. Главное — не волнуйся и не позволяй этим клоунамзаставить тебя наложить в штаны. И я готов поспорить на прибыль от моейследующей сделки, что твоя тень — это только тень… и ничего больше Посмотри насебя — ты самая здоровая женщина на свете. И ты ею и останешься, особенно еслибудешь иногда есть и спать.

Беседа с мужем изменила ее настроение, и Алекс с облегчениемоткинулась на подушки. Он приводил разумные доводы, сохранял хладнокровие искорее всего был прав.

Тревога наверняка была ложной.

Когда они наконец выключили свет, Алекс чувствовала себягораздо лучше, а наутро от ее вчерашнего страха осталась лишь слабая теньбеспокойства. На мгновение она вспомнила, что вчера с ней случилось что-тоужасное. Ее грызло какое-то страшное предчувствие, какое бывает, когдаприближается беда.

Но стоило ей окончательно проснуться, как она вспомнила все,что говорил ей Сэм, и снова пришла в норму. Она специально разбудила Аннабелпораньше, и они вместе отправились на кухню готовить завтрак и обсуждатькарнавальные костюмы. Накануне Лиз подыскала ей кое-что по ее размеру — тыкву,принцессу, балерину и медсестру. Аннабел, разумеется, выбрала принцессу. Это былоименно то, о чем она мечтала.

— Мамочка, я очень тебя люблю! — воскликнула она,обнимая Алекс за талию.

— Я тоже, — ответила Алекс, переворачивая насковородке оладьи. На секунду у нее возникло ощущение праздника, с плеч какбудто свалился тяжелый груз. Аннабел была счастлива, а Сэму удалось убедить еев том, что это затемнение На снимке — всего лишь ложная тревога. Всем своимсуществом она стремилась поверить в это. И, уходя на работу, Алекс торжественнопоклялась, что во время ленча позвонит Аннабел.

Страстно поцеловав на прощание Сэма, она поблагодарила егоза то, что он ее так утешил.

— Ты должна была бы позвонить мне на работу. Я бысказал тебе все то же самое по телефону.

— Я знаю. Наверное, я просто перенервничала. Глупо,конечно.

Впрочем, на ее месте любой бы перенервничал. После ещенескольких поцелуев Алекс помчалась в офис. Брок уже ждал ее вместе с остальнойкомандой. Она встретилась с Мэттью Биллингсом и только в четверть двенадцатоговспомнила о том, что должна позвонить хирургу, которого ей порекомендовалдоктор Андерсон.

Сестра спросила, почему она звонит, и Алекс объяснила, чтонасчет биопсии. В этот момент к ней в кабинет зашел Брок за какой-то папкой,заставив Алекс вздрогнуть; ей хотелось, чтобы он поскорее ушел. Интересно,плотно ли он закрыл дверь, подумала она, когда Брок исчез. Правда, если Сэмправ, это значения не имеет.

Тут к телефону подошел доктор Питер Герман, показавшийся ейвесьма серьезным и не очень дружелюбно настроенным. Она рассказала ему пропятно на маммограмме, про беспокойство доктора Андерсона и его совет обратитьсяк хирургу.

— Я уже говорил с ним, — ответил ПитерГерман. — Он звонил утром. Вам необходимо сделать биопсию, миссис Паркер.Как можно скорее — я уверен, что доктор Андерсон вам это объяснил.

— Да, — сказала Алекс, пытаясь сохранить тот зарядспокойствия, который ей передал Сэм, но в разговоре с чужим человеком сделатьэто было трудно. Она снова почувствовала, что боится его и вообще всегоостального, что связано с его специальностью. — Но завтра начинаетсяпроцесс, на котором я выступаю адвокатом. Так что я выберусь к вам не раньше,чем через неделю или десять дней.