волосы — каждое его прикосновение было желанным и долгожданным. Мыслей в голове не осталось. Совсем.

— Я сделала то, о чем ты просил, — выдохнула она. — Я принесла деньги.

— Сколько? — его колючий взгляд царапнул ее сердце. Не такие глаза должны быть у него сейчас. Не сухой расчет должен так явно в них читаться, а дикая страсть. Такая же, как та, что раздирала Верины душу и тело.

— Шестьдесят тысяч, — сухо ответила она и выбралась из его объятий. — Двадцать из них я заняла под проценты. Вернуть нужно будет тридцать. Думаю, нам это не составит труда. Ведь мы получим большую выгоду. А Машке нужно помочь. Ты не против?

— Чего так мало? — проигнорировав ее вопрос, возмутился он.

— Думаю, пятьдесят процентов — это хорошее вознаграждение. Куда больше? Машка и так будет безумно счастлива.

— Да я не про проценты, — раздраженно процедил он. — Денег почему так мало принесла? Даже ста тысяч не насобирала. Ты по всем деревенским прошла?

— Только по тем, у кого могут быть сбережения, — громко сглотнула Вера. Горькая обида, секунду назад обжегшая ее грудь, теперь поднялась к горлу и расперла его своими острыми когтями.

— Надо пройтись по всем, — строго заявил мужчина и больно сжал Верин локоть.

— Остальные пьют безбожно, — всхлипнула девушка. — Они вообще не понять на что живут. Ни огорода, ни работы нет.

— На алкоголь-то где-то берут, — продолжал настаивать он. — Значит, есть деньги. Сходи — поспрашивай. Проценты, как этой… твоей, пообещай. Шестьдесят тысяч — это ничто, мусор.

— Мы их прокрутим и сто восемьдесят получим, — открыла родную калитку Вера и привычно поискала взглядом Дружка, удивляясь тому, что он не встречает ее радостным повизгиванием. И не нашла. А когда вспомнила, с силой впилась ногтями себе в ладонь. Она так всегда делала, когда было больно.

— Как прокрутим? — удивился Слава, который плелся следом за Верой.

— Мясо продадим, — охотно пояснила она. — Ты что, забыл, на что мы деньги собираем?

— Все я помню, — мужчина обогнал Веру и раскрыл перед ней входную дверь.

Дома пахло вареной картошкой. Как в детстве, когда она возвращалась из школы. Отец не любил готовить, поэтому на обед ее всегда ждали три отварных картофелины, обильно смазанных домашним сливочным маслом. А ужин она готовила сама. Сколько себя помнила, столько и готовила. И отцу очень нравилась ее кухня. Он всегда хвалил Верины супы и оладьи. И она чувствовала себя хозяйкой, взрослой, умелой, самостоятельной. Настоящей помощницей.

— Вер, я тебе еду приготовил, — гордо сообщил Слава и широко улыбнулся. — Кулинар из меня конечно, никакой. Только картошку варить умею да яйца жарить. Так что не суди строго, как говорится.

— Обожаю вареную картошку и мужчин, которые не умеют готовить, — Вера шумно сглотнула обильно наполнившую рот слюну.

Она даже не стала мыть руки. Чего никогда себе не позволяла. Она вообще в последнее время себя не узнавала. Как будто ее подменили.

— Любимая, походи еще по соседям, — умоляюще посмотрел на нее Слава, когда она, сытая и счастливая, безмятежно откинулась на облупившуюся спинку стула. — Ради меня, ради нас с тобой. Пойми, сейчас нам дорога каждая копейка. Чем больше мы соберем, тем больше получим. Неизвестно сколько времени придется провести в бегах. Не твою же картошку с собой тащить.

— А почему бы нет? — весело улыбнулась Вера. — Самая вкусная еда, между прочим.

— Конечно, ничего не может быть вкуснее того, что ты вырастила своими очаровательными ручками. Но я мечтаю совсем о другом. Я хочу, чтобы ты кушала омары и черную икру. Такая женщина, как ты, заслуживает большего. Знаешь, какая у меня мечта?

— Какая? — потянулась к нему девушка.

— Поехать с тобой в Париж. Говорят, это самый романтичный город в мире. И мы просто обязаны там побывать.

— В Париж! — засмеялась Вера. — Да я даже на море не была. Чего уж там на море! Я ни одного большого города не видела. Только по телевизору и в журнале. В «Космополитене» десятилетней давности, который мне Костя из Новосибирска привез.

— Кто такой Костя? — нахмурился Слава.

— Ты ревнуешь? — еще больше развеселилась Вера. Как же это замечательно! Как необычно! Совсем недавно она и подумать не могла, что кто-то будет ее ревновать. И что ревность будет отравлять ее душу. Ведь Слава женат. Хотя… женат был Саша. И у Саши был маленький сын. А Слава — только ее. И она никогда никому его не отдаст. Она займет все его сердце, высосет всю душу и подчинит его тело. Навсегда!

— Ты мне не ответила, — желваки активно заработали на его смуглых скулах.

— Костя — это сын дяди Коли, — подавила безудержное веселье Вера. — Я его с детства знаю. Кажется, он даже был в меня влюблен.

— И где же он?

— Он давно живет в Новосибирске. Даже отца не проведывает. Хотя письма ему пишет. Дядя Коля говорит, что у него все хорошо. Работа, карьера — что там у вас еще, у городских, бывает?

— Деньги, — подсказал Слава. — У кого есть деньги, тот и живет. Остальные ползают по этим самым городам, словно мухи по вашему навозу. Вдыхают вонючий выхлопной газ, жуют самую дешевую жратву, напичканную консервантами, раз в пятилетку покупают себе дерматиновые галоши, и делают вид, что безмерно от этого счастливы. Хотя на самом деле чувствуют себя ничтожеством, никчемным и неприспособленным к жизни, к нормальной человеческой жизни.

И мы с тобой обязаны вырваться из этого дерьма. А для этого нужны деньги. Так что собирайся, любимая моя девочка, и пробегись по остальным соседям. Вдруг еще чего насобираешь.

— Хорошо, — вмиг посерьезнела Вера и нехотя поднялась со стула. — Хоть и без толку все это.

Девушка оказалась права. Остальные жители деревеньки наоборот пытались у Веры «перехватить деньжат на пару деньков». Опухшие и блеклые, с трясущимися руками, они заискивающе улыбались и лезли одутловатыми физиономиями ей в лицо. Девушка отстранялась от них и думала о том, что Слава прав в своих рассуждениях. В наше время деньги решают все. Без них ты — никто. Почему она не задумывалась об этом раньше? Неужели ей было достаточно только чистого воздуха и бескрайних сибирских просторов? Отчего с самого детства была уверена в том, что все это и есть ее участь, и почему ни на что другое не претендовала? Ведь есть другая жизнь: красивая, яркая, насыщенная. Она видела ее по телевизору. Знала, что она есть. Но все таки никогда к ней не стремилась?! И если бы не Слава, она сгнила бы заживо в этом убогом болоте. Господи, какое счастье, что она его встретила! Такой