Когда сообщение закончилось, Анна Саммерс хмуро посмотрела на приемник. С поломанными ногтями, обветренной кожей и песчаной пылью в светлых волосах она выглядела на десять лет моложе, чем та женщина-физик, что сошла с борта «Аполлона» на берег Манхэттена – а Уэйн, как глупец, думал только о том, как бы подарить ей помаду и журнал про кинозвезд.

Вперед вышел Штайнер, откидывая бурнус на одно плечо. Он приехал на своем верблюде всего за несколько дней до начала трансляции и резко вдохнул острым носом вечерний воздух, точно чувствуя в нем запах взрыва. Капитан обнял Анну, чтобы успокоить ее, а потом взглянул на распечатку с данными манхэттенского передатчика.

– Анна, я так понимаю, что показатели уровня радиации высокие?

Орловский обмахивался шляпой и смотрел на Уэйна, явно позабыв об их недавней стычке.

– Есть ли еще информация по этому странному облаку, профессор? Или придется ждать завтрашнего сообщения?

– Грегор… – усталым жестом Анна вырвала распечатку на бумажной ленте и засунула ее в шляпу главы экспедиции. – Информации больше не будет, и сообщений тоже не ждите – ни завтра, ни послезавтра. Облако, которое Макнэр собирался исследовать со своими напарниками, содержит радиоактивные осадки от атомного взрыва – не знаю, где он случился и почему, может, в одном из сухих доков Бостона рванула подлодка. На Манхэттене оранжевый уровень опасности. Что скажешь, Пол?

Риччи поглаживал отвороты черной кожаной куртки, словно догадываясь, что скоро придется вернуть ее законным владельцам.

– Все куда хуже. Грегор, капитан Штайнер, посмотрите сюда. 217 Ферми, 223, 235, а полчаса назад более 254. Это в три раза выше смертельного уровня. Боюсь, капитан, что Макнэр и другие ваши люди уже погибли.

Орловский теребил бумажку в своей шляпе с видом второсортного фокусника, силящегося придумать новый трюк, и, прислушиваясь к возрастающим щелчкам радиоприемника, щелкал в такт пальцами. Штайнер вылез из палатки и двинулся вперед по вечернему песку, за ним последовали Риччи и Анна Саммерс. Среди кактусов толпились десятки кочевников, завороженные видом антенн над палаткой связи – манящих огней нового культа карго. Стало прохладно, и капитан накинул свой бурнус на плечи Анны, будто помечая ее таким образом как свою. Она же опустилась на колени и сжатыми в кулаки руками стала расчищать холодный песок вокруг себя, поглядывая при этом на Уэйна, который словно ассоциировался теперь у нее с отравленным континентом.

– Что ж, надо подумать. – Орловский рассматривал на бумаге бешеные скачки, зарегистрированные сейсмографом, и радиоприемник, сообщивший о пугающих цифрах. Глава экспедиции позвал Уэйна наружу. – Поговорим с остальными – и ты должен меня поддержать.

Подойдя к кочевникам, Орловский угрожающе махнул шляпой, затем повернулся к ним спиной и сказал:

– Капитан, нам стоит отправиться в Нью-Йорк.

Риччи раздраженно пнул песок. Зазубренная тень радиоантенны легла на его щеку очертаниями молнии.

– Грегор, ты чем слушал? Все без толку! Пока мы туда доберемся, все они уже…

– Тогда пойдем на юг, – предложил Орловский. Он выкинул из шляпы распечатку, и та упала на землю. Один из Бюрократов подобрал бумажную ленту с песка и начал увлеченно повторять указанные цифры, обнажив в оскале белые зубы. Орловский вздрогнул, наблюдая за его действиями. – Облако, ядерные взрывы – нас о таком не предупреждали. Придется идти на юг, в Майами, там передохнуть и дождаться спасательного судна. – Орловский обвел всех взглядом, желая увлечь своей идеей. – Да, профессор Саммерс, Майами. Только представьте себе все эти бассейны…

Штайнер повернулся к нему, подняв руку, и Орловский замолчал. Капитан улыбался с таким радостным видом, будто втайне выменял у кочевников все оборудование экспедиции на сброженный кактусовый сок.

– Нет, Грегор, мы не пойдем на юг, будь Майами хоть усыпан бассейнами. Мы не пойдем на юг, потому что это не американское направление. Когда американцы двинулись на юг, ничего хорошего из этого не вышло. – Штайнер обратился к Уэйну и положил руку ему на плечо. – Так ведь, Уэйн? Ты же знаешь, куда надо держать курс…

– Конечно. – Уэйн подчеркнуто убрал руку капитана.

– Тогда вперед, скажи Грегору, каков наш курс.

Уэйн посмотрел на пробитый купол Капитолия, купающийся в лучах закатного солнца, и на собравшихся в круг кочевников. Взгляд Орловского был озадаченным, но при этом полным надежды, словно в Уэйне с его космического масштаба мечтами о смещении морей и ветров видел молодого спасителя.

– На запад, – ответил Уэйн.

5 июня. Национальный парк «Поле битвы Манассас»

Мы покинули Вашингтон сегодня в шесть утра и остановились на ночь в гостинице «Холидей Инн» у шоссе 66. Долгий день в пути по пустыне, маленькие города едва видно в желтоватом мареве, которое здесь намного гуще, чем на побережье. Думаю, мы справляемся куда лучше верблюдов – животные не в восторге от нашего стиля езды и от внезапных перемен. Риччи, к примеру, переволновался и в последний момент решил обменять своего чалого жеребца на огромного одногорбого верблюда главы Гангстеров. К удивлению Пола, вождь предложил ему одну из своих жен, сногсшибательную блондинку. Тут в разговор вмешалась Анна, запретив такой обмен, и в итоге первые километров семь Риччи ехал верхом с угрюмым видом.

Хорошо, что суровый пейзаж вскоре отрезвил наш разум. Сплошные кактусы с креозотовыми кустами да выветренные холмы и пересохшие соляные озера. Среди пустынных лютиков иногда проскакивали карликовые лисицы и сумчатые крысы, но индейцы нам больше не попадались. Я думал, что некоторые из них пойдут вслед за нами, однако, видимо, землетрясения сильно их напугали. Около трех сотен кочевников обосновались на Аллее, а когда-то в стране жило в миллион раз больше американцев. Что их туда привлекло – память предков о власти президента и Конгресса? Любопытная компания, настроена не слишком враждебно, несмотря на все их разговоры о летающих драконах и бескрылых машинах наряду с видениями в небе – от уже знакомого космического корабля до гигантского грызуна, по описанию подозрительно смахивающего на Микки Мауса. Одна из Разведенок из Рино (с синими волосами и ярким макияжем глаз, но при этом невероятно заботливая – потащила в свою палатку у входа в Верховный суд и предложила официально меня усыновить!) несла какую-то чушь про «Президента Запада», странного мужчину с бледным лицом и пронзительным взглядом, который живет на небесах…

И все-таки старые добрые Соединенные Штаты никуда не делись, вот они, под палящем солнцем – нужен лишь дождь, скажем, мощный ливень, что бывает раз в столетие. Как ни странно, повсюду полно ржавых цистерн и баков с водой – мутноватой, но более-менее годной для питья. Штайнер предложил бросить повозку с запасами воды, и я поддержал его идею, ведь она давно нас тормозила, к тому же с собой имеется переносная дистилляционная колонна и фильтровальная установка. Меня поражает вера Штайнера в то, что пустыня присмотрит за нами. «Просто приспособься, Уэйн – приспособь свое дыхание, сон, походку, мысли». Капитан наслаждается пустыней и, наверное, будет полностью счастлив лишь тогда, когда останется единственным человеком на континенте. Орловский притих, до сих пор в обиде на меня, и от этого тревожно. Риччи словно гангстер-невротик, одна агрессия и тщеславие. Анна ведет себя очень спокойно, восседает на пыльном кресле в холле гостиницы с царственным видом. Кажется, она переутомилась на солнце. Я подарил ей набор косметики, который нашел в кабинете заведующей, и теперь, пока я пишу, Анна медленно красит губы, при этом странно поглядывая в мою сторону…