размером с футбольное поле. На минуту Олеся отвлеклась, выглянула в окно: ну и ну, настоящая вьюга!

— Ох, не позавидуешь сейчас тому, кто в пути! — покачал головой дед Василий. — В такую погоду только дома сидеть, чай пить!

Олеся обратила внимание на то, что в соседнем доме свет горит во всех окнах, и подумала: «Вот из-за них и нагрузка большая на эти… фазы!»

— Дед, а кто живет в соседнем доме? Ты с ними знаком?

— Этот дом, как ты знаешь, купили год назад, — сказал дед Василий. — Я как-то разговаривал с новым хозяином, приятный мужчина. Правда, они здесь почти не бывают.

— На Новый год, однако, приехали! — неодобрительно заметила Олеся. — Везде свет повключали, горит, как на электростанции! Из-за них все и вырубается.

Она взяла пирог, понесла его в гостиную, и в этот момент свет опять погас. От неожиданности Олеся едва не выронила блюдо из рук и впотьмах кое-как добрела до стола.

— Похоже, такая котовасия на целую ночь! — вздохнул Василий Петрович.

— Да что же это такое? — взвилась Олеся. — Безобразие!

— Ничего не поделаешь, Леся, зажжем свечи!

— А «Ирония»?! А бой курантов? И вообще, почему мы должны сидеть в темноте, как кроты? Хотят испортить нам Новый год?!

Олеся была так возмущена, что даже погрозила в темноту кулаком.

— Вот что, дедушка! Пойду-ка я к этим новым соседям! Попрошу их не включать все сразу.

— Смотри, не ругайся там! — сказал дед Василий. — С соседями нельзя ругаться!

— Хорошо, — кивнула Олеся. — Я и не собираюсь скандалить, просто вежливо попрошу, поздравлю с Новым годом и уйду!

Она набросила на себя висевший в прихожей дедушкин пуховик, замоталась в платок, нырнула в валенки и вышла из дома.

* * *

Утомленные великой русской литературой, финн и датчанин валялись на полу в отключке.

Им не повезло. Пока сыр да бор, пока Рыков повел поить других правозащитников водкой «Лапландия», пока провели ночную поверку, пока хватились недостающих иностранцев, пока нашли их (в библиотеку догадались заглянуть в последнюю очередь), прошло ох как много времени!

Зато повезло Бешеному с Философом.

— Вот свезло, так свезло! — ликовал Саня.

— Думаешь, повезло? — удивился Философ. — Это еще как посмотреть! Ну, выбрались мы из колонии. Вот вертухаям потом наваляют! Это ж надо так прошляпить! Нас с этими фраерами спутали! Но дальше что? Сань, у тебя план-то есть?

Саня молчал — потому что плана у него не было.

Поначалу все действительно складывалось удачно — они спокойно вышли через КП, охранники даже отдали им честь на прощание. Заприметив на парковке яркий фургон правозащитников, Саня направился прямо к нему.

— Ты что удумал? — ужаснулся Философ, представив, сколько ему добавят за побег, нападение на иностранных граждан и угнанную машину.

— Спокойно! Поедем на такси! С комфортом! — ухмыльнулся Саня и взялся за работу. Он был большим специалистом по угону авто и один срок мотал как раз по этой статье. Ему не сразу удалось вырубить сигналку («Теряю квалификацию!» — огорчился Саня), однако это все же получилось.

— Ну, все! — удовлетворенно сказал Бешеный. — Садись, Аркаша. Такео подано!

По Саниным расчетам, у них в запасе было несколько часов до того момента, как в колонии поднимется кипеж.

…Они проехали по трассе километров триста, а ночью, когда уже пересекли границы области, заметили, как промчавшаяся по встречной полосе машина помигала им фарами.

— Что бы это значило? — озадачился Философ.

— Впереди менты — вот что это значит! — сплюнул Саня. — Сидят в засаде!

Его подозрение подтвердилось, когда и вторая машина посигналила им. (О, это солидарность русских автовладельцев, объединяющая их в ненависти к сотрудникам ДПС!)

— Что будем делать? — спросил Философ.

Саня не ответил — он и сам толком не знал, что делать. В его планах был единственный пункт — добраться до Москвы, потому что там у него было важное дело, ради которого он, собственно, и подорвался из колонии. Но он прекрасно понимал, что на краденом, слишком приметном фургоне до Москвы не добраться (их повяжут на ближайшем посту ГАИ).

Вправо от трассы имелся указатель перед поворотом на Мишкино. Зная, что Мишкино — районный центр, где есть железнодорожная станция, Саня решил попробовать сесть в Мишкине в какой-нибудь товарный поезд, идущий до Москвы.

В Мишкино решено было идти утром, а пока напарники заехали в лес, надеясь переждать ночь в теплом фургоне.

— Ну все, светает! — Саня толкнул спящего Философа. — Вылезай, Аркаша. Дальше пойдем ножками.

Философ застонал — выходить из фургона в лес и холод зимнего утра не хотелось. Он простодушно признался:

— Я бы здесь и остался!

— Смысла нет, — отрезал Бешеный. — Горючка на нуле, а потом, скоро все прочесывать будут и, как пить дать, найдут фургончик!

Саня осмотрел содержимое карманов финской куртки. Он радостно присвистнул, увидев пухлый бумажник: похоже, финн — парень зажиточный, шоколад ест плиточный! Но оказалось, что в бумажнике совсем нет наличности, а только бесполезные банковские карты веером. Подкачал и датчанин — в его бумажнике зэки нашли все те же бессмысленные кредитки.

Саня скривился и застонал:

— Идиоты! Кто ж так делает! Чтоб совсем денег с собой не носить! У, чурки чухонские!

— И на что нам рассчитывать, без денег и документов? — уныло промямлил Философ.

— На нашу воровскую удачу! Слышь, Философ, хорош ныть, и без тебя тошниловка. Айда в Мишкино, там сядем в товарняк и к вечеру будем в столице. А в Москве схрон найдем. Только вот видок у нас… — Саня сокрушенно покачал головой.

Иностранная одежда и впрямь была слишком яркой. Красная куртка с финского плеча, с вышивкой в виде огромного орла на спине, и красная шапка с помпоном придавали Сане франтоватый вид, что для беглого было совсем лишним. Особенно Бешеному не нравилась птица: «Ровно бы у меня на спине мишень нарисовали!»

Еще хуже дело обстояло с Философом — от датчанина ему в наследство перепали клетчатые штаны и какой-то невообразимый пуховик. «Во цирк! — недовольно пробурчал Философ. — Ну я это взял у датчанина, а он у кого? С огородного пугала стянул?» Напарникам было ясно, что в Мишкине так не ходят и они в этой одежде будут там как бельмо в глазу.

Тем не менее, делать было нечего. Приятели оставили машину и потопали в Мишкино.

Саня пытливо осматривал товарняк, прикидывая, как бы им забраться в этот вожделенный поезд. «В Москву, в Москву!» — стучало Санино сердце, словно бы у какой-нибудь чеховской героини. Но, как известно, судьба играет человеком, а человек играет на трубе! И Санины планы добраться до Москвы оказались