— Да можно, а куда?

— Да прошляемся по городу, кстати, возможно, и под твоим руководством. Я здесь не то, что уж совсем впервые, но редкий гость.

— Погуляем немного, потом — можно посидеть где-нибудь, — предложила Полина. — Кое-кто там на концерт, помнится, собирался.

— Несомненно, господа, несомненно, — ни к кому конкретно не обращаясь, отвечал Леший, — но это всё потом, вечером. Сейчас у нас ещё есть минимум часов пять.

Сон почесал затылок: куда бы пойти? Посмотрел на Полину.

— Куда пойдём?

— А без разницы. Можно было бы куда-нибудь, где можно побродить.

— Блин, так с ходу ничего и не вспомнить…

— А, ну окей, вспоминай, а мы пошли. Как надумаешь — маякни нам?

— А я с вами пройдусь, не против?

Леший улыбнулся.

— Да нет, почему же. Идём.

С этими словами компания направилась к остальным людям.

Все собрались на привокзальной площади. Среди прочих, пришедших на встречу, были и старые знакомые Полины Рыжик и Лио, у которых она порой зависала. Был и один из её бывших Громин. Да вообще, разные люди собрались. Кого-то смутно помнила, как, например, девушку с короткими синими волосами. А кого — впервые видела. Сон быстро нашёл себе знакомых по интересам и вскоре окончательно отцепился и от Лешего, и от Полины. И девушку это радовало: она воспитательницей не нанималась.

Пять часов пролетели, как миг. Много веселья, блуждания по разным закоулкам, о которых Сон раньше даже и не догадывался. Разговоры обо всём и ни о чём одновременно. Не обошлось и без торжественного шествия к могиле Всевышних, где покоились Король и Королева. Ранее — символ зла и чумы, а ныне — просто повод для страшилок.

Полина смотрела на окружающих её людей и чувствовала себя уютно. Ей здесь нравилось, и она ни о чём не заморачивалась. Посиделки на коленях Лешего, лёгкий флирт с другими парнями, непринуждённое общение с Громином, сплетни с Рыжиком — всё как в старые добрые времена. Но близился вечер, а с ним и концерт. На все вопросы о том, где, собственно, будут играть, Леший отмалчивался. Только улыбался да молчал.

Люди отдалялись всё дальше за город. Конечным пунктом назначения были задворки Алексеевки.

Сон помнил этот район относительно неплохо. У Полины же он вызывал не совсем приятные воспоминания.

В отличии от других районов города, Алексеевка, как и любая другая окраина, не особо пестрила жизнью. А уж то место, куда процессия направлялась, и подавно было безжизненным.

Полина хорошо помнила этот район: здесь жил один из её бывших, к которому она как-то вписалась на несколько недель. Много где тогда облазила. И судя по маршруту, по которому их всех сейчас вёл Леший, её ожидания подтверждались.

Верно. Вот уже они покинули район многоэтажек и были на пути к лесу. Чёрный лес, который так мил местным мистикам. Лио, будучи одной из них, отзывалась негативно об этом месте. Жаловалась на повышенную потустороннюю активность, и Рыжик свою подругу в том поддерживала: опасно, говорит, тут: интуиты на ветвях качаются, хироманты деревья кровью метят. Стрёмно, говорит, тут. Просто так лучше не ходить. Сон даже подтверждал, вспоминая рассказы Леты. Полина не то, что бы к этим советам прислушивалась, но просто здравый смысл ей подсказывал: без должной физической подготовки и хорошо заточенного ножа в одиночку в такие места лучше не соваться.

Однако сейчас все шли по тропинке, ведущей в тот самый лес. Но до него народ не дошёл: свернули к недостроенному роддому.

Вот уже они вошли на первый этаж, дружно поднимаются на второй.

Ольгрид, новая знакомка Сна, восторженно оглядывалась по сторонам. Ей было пятнадцать и она была безбашенной. Во всяком случае, она так думала. За то время, которое Сон провел в её компании, он узнал, что она любит кислоту, сквоты и перетрах. Потому что «это так контркультурно!». И ещё она мечтает встретить своего вампира, чтобы подхватить венеру и вернуть «великие времена». Янка, её подруга, увлекалась скандинавской мифологией и мнила себя валькирией.

К Лешему на концерт они обе пошли из-за их общего знакомого Еретика.

Еретик был патлатым и бородатым, и было ему тридцать три года. Погоняло своё получил за внешнее сходство с Сыном Божьим и за то, что имел духовное образование. Из разговоров стало ясно, что даже лично принимал участие в памятном конфликте, но на стороне охотников. Ересь же его заключалась в том, что на своей первой службе он начал заливать прихожанам о космическом ужасе из глубин Югготта и о «Том, кто играет на Флейте». Неизвестно, какого эффекта добивался Еретик, обращая прихожан в веру в миры Говарда Лавкрафта, но кончилось всё тем, что парня предали анафеме на тридцать третьем году его жизни, заклинали постричься и перестать хулить своей внешностью Господа Бога нашего. С тех пор Еретик называет себя Святым отцом в миру. С Лешим он был знаком давно и тесно, потому выходка в духе концерта на крыше недостроенного роддома была вполне ожидаемой, но от того не менее приятной.

Полина наблюдала за Громиным. Тот был как всегда угрюм. Вообще она бросила его из-за того, что он считал себя говном. Это был милый парнишка с рыжими кучерявыми волосами и зелёными глазами. Адекватный, в какой-то степени начитанный собеседник, ролевик. Относительно неплохо владел гитарой, имел неплохой голос, как всякий мальчик сочинял стихи. И всё бы в нём было неплохо, да вот только парнишка мнил себя говном и ничего не делал, чтобы доказать обратное. Ему нравилось считать себя паразитирующим на обществе элементом, ничего не делать и упиваться тем, что его жалеют. Полина как-то понадеялась сделать из него человека. Не получилось. Бросила. Теперь была просто приятно удивлена встрече. А он её даже и не узнал.

А вот и крыша. Просторное место, откуда открывается прекрасный вид на высотки, что купаются в свете закатного солнца. И мистический лес, который с наступлением сумерек кажется по-особому зловещим.

«Самое время для хорошего концерта, — усмехнулась Полина. — Как раз в твоём стиле, — мысленно улыбнулась она, глядя, как Леший расчехляет гитару, а Фенёк готовит аппаратуру».

Электруха, переносной усилитель и аккумулятор — всё было на месте. Колонки уже занесли.

Расположились так, чтобы Леший стоял спиной к закату. Его фигура купалась в ореоле заходящего солнца. Чёрная грива, грубые черты лица, синяя «ямаха» в объятьях — парень всё так же любил покрасоваться перед публикой, и нельзя сказать, что ему это не удавалось. Держать публику он умел. Главное, что следует помнить, когда выступаешь перед людьми — упивайся собой. Упивайся собой, обожай себя, уверенно совершай каждое действие и верь в то, что происходит. Тогда тобой будут восхищаться. И Леший это правило знал. Его игра — это истинная ненависть воплоти. Он впрыскивал в игру всю злобу, всю ярость, что накопил к миру за свою жизнь. Когда его пальцы касались струн, он вспоминал, как сильно он ненавидит весь мир, и его гитара стенала диким, адским воем, брызжала яростью.