Тьма резко разлетелась, словно туман под порывом ветра, и Макс увидел источник свечения – золотые руны на стенах. Но осмотреть их как следует не успел, поскольку в следующую секунду его взгляд упал на огромную ящерицу, не менее ярда в холке, которая приближалась к нему из темноты следующего марша. Пасть твари была наполнена острыми клыками, а на лапах имелись когти, больше походящие на альпинистские крюки. Но самой жуткой деталью облика были глаза – желто-золотые, под стать рунам, с черными вертикальными зрачками. Глаза гипнотизировали, завораживали, заколдовывали, запугивали… другими словами, напрочь лишали способности соображать и двигаться, и Максим, сам того не осознавая, попал под влияние твари.

Она приближалась.

Он стоял.

Она, кажется, улыбалась.

Он дрожал от страха.

Но в тот момент, когда раздвоенный язык твари вылетел изо рта и едва не вонзился в молодого человека, он ухитрился прийти в себя.

Воронов щелчком захлопнул «Брегет», одним невероятным прыжком – спиной вперед, с разворотом в воздухе! – одолел половину верхнего марша, сразу же прыгнул снова и приземлился уже на пороге двери. Третий прыжок сорвался: в волнении, молодой человек запнулся о порог и неуклюже вывалился на свет божий, растянувшись в полный рост. Тут же развернулся, и…

И увидел, что двери нет.

Через пару секунд вспомнил, что защелкнул часы, и шумно выдохнул.

Нервно обернулся, услышав удивленный вскрик, увидел изумленную молодую маму рядом с кричаще-красной коляской – ее привело в замешательство неожиданное появление мужчины, вскочил, пробормотал:

– Понастроили тут…

И бросился прочь.

Сначала – куда угодно, лишь бы подальше от Оперного театра, через некоторое время сообразил, что мчится домой, и остановился.

Возвращаться в квартиру не хотелось по той простой причине, что спиртного Макс дома не хранил, а выпить было необходимо. И не ерунду, вроде легкого вина или пива, а что покрепче. Требовалось выпить и снова обо всем подумать.

Воронов огляделся, отыскал взглядом бар и решительно направился к его гостеприимным дверям.

* * *

Роксана до сих пор изумлялась, как ловко ей удалось избежать позора.

В прямом смысле этого слова.

В смысле, в прямом смысле слова «позор».

Что же касается ловкости, то все произошло само собой: ведьма захотела в туалет, Дамир не стал ее ждать, отправился из ресторана в одиночестве, и безобразная сцена в холле отеля прошла без ее участия.

«Почаще бы мне так везло…»

Но самым главным результатом скандала стал неожиданный, не укладывающийся в голове факт примирения, точнее, достижения нейтралитета Пифуция и Хамзи.

В чем именно заключалось соглашение, Дамир не сказал, но ведьма поняла, что шас результатом скандала удовлетворен, и вздохнула с облегчением, поскольку до сих пор присутствие взбалмошного любовника изрядно смущало настроившуюся на сложную рабочую поездку Роксану.

– Я, конечно, не особенно поверил этому павлину, но теперь не сомневаюсь, что он не помешает нашим планам, – самодовольно закончил Хамзи и покосился на ведьму, явно ожидая реакции.

– Было бы неплохо, – брякнула фата, сообразила, что сказанного недостаточно, и с энтузиазмом продолжила: – Ты здорово его умыл.

– Я такой.

– С удовольствием бы посмотрела, как Пиф заливается слезами…

– Почему? – насторожился шас.

– Потому что ты мне весь мозг выел за последние два дня, – честно ответила Роксана. – Что бы я ни делала, ты постоянно поминал конца, и у меня сложилось впечатление, что это ты с ним спал…

– Что? – кротко спросил Дамир.

– Извини, погорячилась.

– Просто ты странно выстроила фразу… – Шас засопел: – «Что это ты с ним спал…» Логичное продолжение: «…а не я».

– У тебя паранойя.

– А у тебя?

Несколько секунд любовники буравили друг друга взглядами, после чего Хамзи понял, что устал от непрекращающегося выяснения отношений.

– Его интересы ограничены Новосибирском, – произнес он как ни в чем не бывало. – И мы будем видеть его лишь изредка.

– А что за голем топтался под нашими окнами?

– Его голем.

– Почему он был так странно одет? – подняла брови Роксана.

– Я обещал не рассказывать об этом, – отрезал шас.

– Ого! Ваши отношения настолько улучшились?

– Ну… – Дамира так и подмывало посплетничать о неудачах Пифа, но клятва «Золото обратится в серебро» заставляла молчать. Иначе сплетня могла оказаться одной из самых дорогостоящих в истории планеты. – Почти.

– А почему голем сломал киоск?

– Случайность.

– Вот видишь! – Фата не знала, как именно выкрутился конец, но поняла, что шас ему верит, и приободрилась: – Я же говорила, что ни при чем.

– Теперь я это знаю…

Дамир потянулся, желая жарко поцеловать любовницу, Роксана тоже подалась вперед, напомнив опытную, но трепетную лань, и… И остановила порыв в тот самый миг, когда это сделал шас. На несколько секунд они замерли, затем одновременно повернулись к окну.

– Ты тоже это чувствуешь? – чуть удивленно поинтересовалась фата.

– Что именно?

– Мимо нас перемещается активизированный артефакт.

– Ага.

Не сговариваясь, они подошли к окну, быстро оглядели прохожих, и Дамир ткнул пальцем в бегущего молодого чела:

– У него!

– Согласна, – подтвердила ведьма. – Что будем делать?

– В смысле?

– Вчера голем, сегодня – чел с работающим артефактом в кармане… Тебе не кажется, что в Новосибирске происходит что-то непонятное?

– Нет, – спокойно ответил шас.

– Что «нет»?

– Ничего не будем делать.

Роксана проследила за взглядом Хамзи и коротко ругнулась: за челом вприпрыжку следовал толстенький конец.

В смысле – Пифуций.

– Это опять его выходка?

– А ты сомневалась?

– Я уже не знаю, в чем сомневаться, а в чем нет.

– Нужно просто принять факт, что он здесь, и нам от него никуда не деться.

– Звучит угрожающе.

– Увы, такова реальность.

Дамир почесал живот, наблюдая за тем, как Пифуций, для чего-то нацепивший на себя облик молодой мамаши с коляской, задыхаясь, скачет за челом, хмыкнул и покосился на ведьму:

– Что-то у меня от всего этого настроение улучшилось.

– Улучшилось или поднялось?