остров, просто рядом с огромным куском суши, который мы именуем Сиараном, любые торчащие из воды участки земли и скал кажутся мелочью. На Сиаране, если уехать подальше от побережья совсем перестаёшь ощущать себя островитянином, даже воздух уже не кажется солёным, морским.

Здесь же дышалось чудесной свежестью, пусть пока ещё без запаха йода: вода недостаточно прогрелась для цветения водорослей.

— Ну, что, Осска? — подпихнула меня бедром Санда. — Довольна ты, что мы тебя вытащили из берлоги?

Я улыбнулась в ответ, смежила веки и позволила прохладному ветерку теребить распущенные локоны: сегодня мне не хотелось строгости ни в чём, даже в причёске. С моего визита в школу прошло три дня, и каждую ночь меня донимали чудовищные сны. Так что, пора мне развеяться, проветрить голову, да поднабраться свежих впечатлений, чтобы стереть осевшие в душе пятна чёрной гнили.

Крики чаек смешивались с шумом волн, а рядом толклись ребята. Киллиан украдкой поглядывал на Санду, иногда позволяя себе пару неловких шуток или замечаний, видимо, предполагавших остроумие. Но девушка была добра и неизменно одаряла воздыхателя сверкающей улыбкой и смехом, похожим на перезвон колокольчиков.

По другую сторону от меня, облокотившись на фальшборт, стоял — а периодически даже повисал — Лисан. Начинающего чародея уже выпустили из лазарета, так что я пригласила его с Милкой присоединиться к нашей поездке. Но выглядел приятель моего брата скверно: бледность его лица уходила в зелень, щёки сильно запали, подчеркивая выступы скул, а глаза воспалились, покраснели.

Честно сказать, даже в постели, ещё не полностью оправившись от случившейся с ним беды, парнишка выглядел получше. Да и в порту не казался настолько несчастным. Пожалуй, брать его с собой было ошибкой. Не до конца восстановившийся организм плоховато отреагировал на качку.

Но пока Лисан ещё держался, ведь рядом была Мила — не может же он позволить себе ударить лицом в грязь перед девушкой, в которую влюблён? Так что магик мучился, порой перегибался за борт, но так и не позволил содержимому желудка вырваться на свободу.

— Ты б хоть пилюль каких проглотил, — с брезгливостью покосился на него рисовальщик. — Ну, или там, заговор от тошниловки прочёл. Тоже мне, волшебник нашёлся.

— Не взял я пилюль, не подумал, — в сотый раз сглотнул Лисан. Про заговоры даже упоминать не стал: ясно же, что после заражения он ещё долго не восстановит прежние силы, да и «силами» их называть стыдно. До мастерства собственных наставников нашему чароплёту ещё далеко.

Милка встревоженно погладила Лиса по спине. Рыжеватые кудри она заколола гребнем на затылке, так что сейчас они мелкими барашками трепыхались на ветру, но в лицо не лезли. В серо-зелёных глазах отражалось беспокойство, но всё же девушка больше не казалась такой разбитой, как в день моей выписки.

Увидав меня на пороге — в черном платье, с холодным выражением на лице, — она испугалась, что я принесла дурные вести. Хотя знает меня достаточно давно и должна бы привыкнуть, что траурные наряды и гармонирующее с ними душевное состояние — моя норма.

Развернув сложенный пополам листок, она схватилась за сердце и осела на жаккардовую софу в передней. После чего накрапала поверх чернил немного слёз радости и полезла обниматься, пусть мы и не были близкими подругами, а лишь приятельницами.

— Смотрите, олуши! — восторженно указала Санда пальцем на торчащие из волн скалы. Она так налегла на ограждение, что пришлось хвататься за один из вантовых тросов, чтобы точно остаться по эту сторону борта.

Я присмотрелась и тоже разглядела птичий базар, который становился всё шумнее по мере приближения судна к Пальцам Мертвеца. Назвали эти скалы так неспроста, но проходить мимо них в хорошую погоду не опасно. Во всяком случае, так меня заверили ещё на берегу, когда я осведомилась о нашем маршруте и начала возмущаться.

Морские птицы гнездились на обрывах скал и заполонили их своими белыми пернатыми тушками настолько плотно, что лишней перепончатой лапы уместить было некуда. Меня при виде этого царства летунов одолели смешанные чувства. Но я постаралась отбросить дурные мысли и верить, что каждая олуша совершенно здорова и угрозы не представляет.

Вот, одна птица, прежде реявшая в вышине, сорвалась с неба и камнем ухнула в воду, а вынырнула, шумно ударяя крыльями по волнам, уже с трепыхающейся селёдкой в клюве. Будем верить, что и рыба здесь абсолютно здоровая...

Так, что-то мне уже нехорошо. Как бы не составить компанию Лисану.

С гребней невысоких волн срывались пенные барашки. Постепенно распогодилось, солнце начинало всё лучше справляться с обязанностями по обогреву мира, будто в его топку подбросили дровишек. Однако сбрасывать с плеч плащи мы не спешили, ведь на воде довольно ветрено.

Всё шло отлично, вдалеке уже проступили очертания берегов.

Но, конечно, стоило мне расслабиться и поверить, что первый в жизни морской вояж пройдёт благополучно, как боги тут же вспомнили о юморе, ну а шутки их традиционно не доставляют радости участникам.

Над водой показался плавник с целым веером косточек-лучей.

И размеры его как-то стремительно увеличивались...

— Это что за хрень... — проговорил Киллиан.

— Ой, божечки... — вырвалось у Милки, и девушка начала отступать подальше от фальшборта, увлекая следом Лиса. Совершенно правильное решение, а вот среди прочих пассажиров нашлось немало менее умных голов, которые наперебой полезли смотреть на диво-дивное, чудо морское.

Санда тоже пялилась во все глаза на периодически сверкавшую в солнечных лучах чешую. Киллиан перехватил её за талию, наплевав на приличия, и потащил к рострам, на которых громоздились запасные шлюпки на случай проблем с судном. Но меня, по закону подлости, успели подпереть зеваки, и протолкнуться не вышло. Так что против собственной