Уже раздался трубный глас: дозорный на марсе объявил тревогу.

Матросы спешно спускали на воду шлюпки — пока рабочие, а не спасательные.

Вскоре две команды отчаянных храбрецов, рассекая волны килями лодок, понеслись навстречу опасности, дабы оградить корабль и пассажиров от встречи с чудовищем. В отличие от паладинов, эти ребята гнилостойкостью не обладают, и жизнями на таких авралах рискуют в гораздо большей степени.

Они налегали на вёсла, а тварь приближалась.

Когда расстояние сократилось ещё сильнее, на нос каждой лодки вскочили гарпунщики и, с боевыми кличами, метнули навстречу гигантской рыбине своё оружие. Гарпуны сверкнули заточенными лезвиями и вонзились в поднявшийся над стальными водами горб. Ну, попытались вонзиться. По факту они просто отскочили, а я рассмотрела чешую этого змиева отродия. Да, всё верно.

Чешуя совершенно не походила на рыбью, хотя в полосатом узоре мерещилось что-то знакомое. Подобно встреченной мне мухе, это безбожное порождение хаоса тоже получило от своего отца нахлёст из прочных пластин, которые защищали его не хуже рыцарской брони.

На шлюпках что-то кричали, но слов разобрать не получалось: их сдувало прочь. Однако голоса не казались напуганными, просто чёткие команды. Гарпунщики не стали повторят проваленную попытку, а получили в руки новое оружие — трезубцы.

И когда рыбина размером с касатку, активно орудуя хвостовым плавником, подобралась совсем близко к одной из шлюпок да распахнула клыкастую пасть, чтобы вцепиться в борт, её ожидал сюрприз...

— Ух ты ж! Это же наши мастера постарались! Трезубцы — их работа! — я только сейчас заметила, что Лисан протолкался через толпу и навалился на фальшборт рядом со мной. В голубых глазах его зажёгся мальчишеский восторг, даже морская болезнь не выдержала такого эмоционального подъёма и отступила.

Покрытую змеиной чешуёй рыбину тем временем колотило и трясло.

Я различала проблески молнии на её конвульсивно бьющемся теле, слышала треск, экипажи лодок обдавало синим светом.

— Я думала, только адамантовое оружие способно на нечто подобное, — вполголоса сообщила я недоволшебнику.

— Не-е, — качнул головой тот, колыхнув русой косицей. — Просто обычные металлы недолго выдерживают магическое напряжение, рассыпаются, да и перезаряжать постоянно нужно. Адамант сам энергию накапливает и неразрушим. Вон, смотри, первый трезубец уже разрядился... Эх, повезло ребятам. Эти штуки только пару месяцев назад на вооружение поставили, пробные образцы, так сказать.

— А лодкам от этих разрядов ничего не будет? — обеспокоилась я судьбой моряков.

— Сухое дерево — отличный изолятор, — сообщил Лисан и даже как-то приосанился, будто его на занятиях в академии вызвали отвечать и он отлично справился. — Так что, если ты не в воде, опасаться нечего.

Порывы ветра принесли вкусный запах жареной рыбы, но с оттенком чего-то... не знаю, куриного? Туша рептилиеподобного переростка осталась колыхаться на волнах, лишь наполовину скрывшись под их мокрым покровом. Вокруг убитого чудовища кверху брюшками повсплывало множество селёдок. Началось пиршество чаек...

— О нет, они же и эту тварь начнут жрать... — проговорила я.

— Вряд ли с панцирем справятся, — пожал плечами Лисан. — Да и электричество отлично убивает личинок, как и самих серпентоморфов. В ранние годы, когда ещё не знали, что им для развития необходима гниль, да и бороться с ней не умели, заразившихся именно шоковой терапией лечили. Как же я рад, что родился не тогда... — последнюю фразу он добавил с болезненной отстранённостью.

— Ага, а ещё солёная вода должна всё прекрасно обеззараживать, — наморщила я нос, — только вот эта хвостатая рыбка про такие вещи явно не слыхивала.

— Ну, бывает, — пожал плечами парнишка. — Хлорид натрия отлично дезинфицирует, да и магию впитывает. Если гниль присыпать обычной поваренной солью, она загнётся. Но в океане её концентрация не такая, чтобы действовать наверняка, и всё же соль существенно снижает угрозу. Если гниль не попадёт в живое существо сразу, то довольно быстро потеряет заразность.

Наверное, только поэтому воды, омывающие наши берега, ещё не превратились в чернила, а неводы до сих пор кормят прибрежные посёлки, хотя городские жители предпочитают пользоваться услугами рыбных ферм.

Экипажи шлюпок снова подняли вёсла и погребли обратно к кечу, который за прошедшее время успел отойти от сцены сражения. Оставшаяся позади туша с гребнем-веером, лёгшим на волны, начала медленно погружаться. Поди панцирь слишком тяжёлый, тянет ко дну быстрее, чем полагается той же касатке.

— Ну вот! Мы всё пропустили! — подлетела к ограждению Санда, когда народ начал расходиться. — Блин, а я так хотела посмотреть на чудище...

— Не особо-то интересно было, — утешила я подругу.

— Тебе хорошо говорить, ты всё видела, — буркнула она, совершенно позабыв, что в последнее время я на чудищ уже выше крыши насмотрелась.

Лисан достал записную книжечку в простой обложке и принялся быстро что-то строчить да рисовать свинцовым карандашом. Милка взглянула на бумагу и спросила:

— Вы это видели?

Начинающий волшебник кивнул и похвастался:

— Scomber serpentomorphus. Я пока в больнице лежал, уже сделал по памяти несколько зарисовок Brachycer’ы. Если так дальше пойдёт, я по серпентоморфам диссертацию защищу.

Ну, вот. Конечно, профессора магической академии и такую зверюшку успели поименовать умным названием.

— А scomber — это... — пусть у нас дома полки ломятся от книг, но я не Блайк, и иностранные языки не изучала.

— Скумбрия, — услужливо перевёл Лисан.

Подобрать отвисшую