– Деньги никогда не бывают унижением. Онипросто деньги, и все. Если с твоей физиономией полный порядок, то ты можешьсмело отказаться от денег. А у Тамарки лица нет – сплошное месиво, да и шеитоже нет. Ей обезболивающие нужны, лекарства разные. Врачам на лапу тоже даватьнужно, чтобы относились по-человечески. Сама знаешь, не подмажешь – неполучишь. Для нее сейчас каждый рубль погоду сыграет. А Саня отскочил, и пошелон на хрен. Он не гордый, швырни ему деньги – обратно заберет, только Тамаркеот этого легче не станет. Ему-то что! Он сегодня вечером новую бабу зацепит и вкабаке эти баксы прогудит, а так хоть от них польза какая-то будет.

– Тогда почему он больше не дал?

– Потому что жалко. Для калеки всегдаденег жалко. Мол, ей уже все равно на мир не смотреть, а он молодой, ему ещежить да жить, себя радовать.

– Это же так чудовищно!

– По-другому просто не бывает. Твой Глебпри твоей красивой внешности на баб прыгает. А представь, что бы произошло,если бы такое с тобой случилось! Люди не ценят друг друга здоровыми, полнымисил, а больные и тем более никому не нужны...

Я перевела дыхание и вышла из ванной. Взглянувна Тамаркины вещи, тяжело вздохнула и посмотрела на часы...

Через полчаса мы уже ехали в такси на работу вбар. Каролина заметно нервничала и курила одну сигарету за другой, игнорируязамечания таксиста.

– В моей машине не курят, – вкоторый раз сказал он.

– Давай крути баранку и считайкилометры. – Каролина пустила ему дым прямо в затылок.

– Ну и народ пошел! Сейчас высажу, иразговор на этом закончим.

– Да пошел ты! Замучаешьсявысаживать! – Каролина толкнула меня в бок и нервным голосом произнесла: –Скорее бы накопить деньги на собственное авто, чтобы на таких колымагах неездить. Я мечтаю только об американской машине. Пусть она будет старенькая,изрядно подержанная, но главное, чтобы американская. Это стильная машина,созданная специально для стильных женщин. Только накопить не получается.Расходы превышают доходы. Теперь еще за квартиру придется больше выкладывать.

– Каролина, а может, возьмем в долюТамаркину мать? Ей все равно придется квартиру в Москве подыскивать. И намменьше платить, да и она не чужая, как-никак.

– Упаси, господи! Я люблю ходить голая,пить бренди и много курить. Я люблю болтать по телефону и спать до обеда. У насдругой образ жизни и разные взгляды на то, что хорошо, а что никуда не годится.Лучше уж в полтора раза больше платить, чем жить в одной квартире с чужойматерью! Я со своей-то больше двух дней не выдержу, а уж с чужой и подавно.

Мы подъехали к бару и зашли внутрь. Там быласовершенно нормальная атмосфера, словно вчера вечером ничего не произошло. Мыпрошли в гримерную и бросили свои сумочки на кожаный диван. Я с грустьюпосмотрела на трюмо, принадлежавшее Тамарке. Рядом с ним на небольшом кожаномпуфике лежал Тамаркин сценический костюм.

– Даже не верится, что сегодня вечером еене будет с нами, – вздохнув, сказала я.

Дверь открылась, и в гримерку вошли двоепарней. Это Пашка и Славик. Они тоже работают стриптизерами. У них прекрасныетела с отлично развитыми мускулами. Но у них есть один недостаток. Они геи, или«голубые», как принято говорить. Каролина над ними смеется, а я отношусь спониманием. В конце концов, они не виноваты, что природа задумала их такими.Кто-то любит женщин, а кто-то – мужчин.

– Как настроение? – спросил Пашка иплюхнулся на диван.

– Паршивое! Какого хренаприперлись? – не сдержалась Каролина.

– Да так, поболтать, – не обиделсяПашка. – Мы тут со Славкой сидим и думаем, а что будет, если и сегоднякакой-нибудь маньяк припрется? Ведь такое может быть с каждым. Танцеватьстрашно! В зале темно, лиц не видно...

– Ничего, свои рожи не подставляйте, ивсе обойдется, впрочем, у вас, кажется, только задницы успехом пользуются.Вылить вам кислоту прямо на задницу, что вы тогда делать-то будете? –засмеялась Каролина.

Я не сдержалась и ударила кулаком по столу.

– Заткнись! Всем уже надоели твои гадкиешуточки! – Затем перевела взгляд на пацанов и сказала: – Не обращайтевнимания. Она сегодня с утра такая. Вы к Тамарке когда пойдете?

– Завтра после работы. Поспим немного ичасиков в десять утра поедем. Как она?

– Плохо. Ей деньги нужны на лечение. Мы сКаролиной по пятьсот баксов скидываемся. Завтра ее мать приезжает. Не хотитепринять участие?

– Конечно примем, – кивнул Пашка иполез в бумажник. То же самое проделал и Славик.

Я посмотрела на протянутые деньги глазами,полными слез, и тихо сказала:

– Спасибо. Я даже не ожидала, честноеслово.

– Тамарка нам не чужая. Все-таки стольковремени в одном коллективе. Я еще сегодня с официантами, барменами, швейцарамипоговорю. Думаю, что все скинутся. Все, кроме администрации.

– Это было бы здорово! Ребята, давайтевыпьем. – Я достала из шкафчика бутылку текилы и разлила напиток порюмкам.

– За жизнь, – сказал Пашка.

– Да уж, – вздохнула я.

Каролина переоделась в легкий халатик и селакраситься к зеркалу. Мы никогда не стеснялись переодеваться при нашихколлегах-мужчинах, потому что прекрасно понимали – как таковыми мужчинами ихсчитать нельзя, да и вообще при нашей профессии некоторые чувства атрофируются– стыда, например. Поболтав минут с двадцать, пацаны ушли готовиться квыступлению в свою гримерную.

Неожиданно дверь открылась, и на порогепоявился ведущий. Рядом с ним стояла совсем молоденькая девушка и нахальноглядела на нас. Ведущий прошел в гримерную и сказал:

– Это ваша новая коллега. Ее зовут Катя.Она будет работать вместо Тамары. Передайте ей Тамарины костюмы и вообщевведите в курс дела.

– А администрация клуба не желаетвыплатить Тамаре компенсацию за причиненное увечье? – начала Каролина.

– Администрация клуба уволила вашуподругу вчерашним числом за профессиональную непригодность.

– При чем тут профнепригодность? –опешила я.

– При том, что она больше не сможетвыступать, а нам нужна стриптизерша. И еще. Зарубите себе на носу: если выбудете затрагивать материальные вопросы, то будете уволены без всякихпредупреждений. Радуйтесь, что кислотой плеснули не в вас. И больше никакихзамечаний по поводу нашей бывшей сотрудницы, иначе вас будут ждать большиенеприятности.