люди, военные и штатские с детьми. В горящей конюшне хозвзвода полка плакали несчастные кони. Появившиеся санитары отыскивали раненых, тащили их к роще и бегом возвращались назад. Военный городок превращался в горящую и густо дымившуюся пустыню.

Гордеев бросился к танковому парку. Основные боксы полка располагались на открытой местности, на пустыре между казармами и складом ГСМ. Только боксы роты Гордеева и ещё одной роты его батальона были скрыты берёзовой рощей, раскинувшейся полукольцом вдоль границ военного городка. Это и спасло технику. Гордеев по пути собирал всех попадавшихся, своих и из других рот. Подбежал вестовой Уколов, спросил, задыхаясь от дыма:

– Какие будут указания, товарищ капитан?

– Беги к штабу, выясни обстановку и молнией обратно!

В боксах он увидел взводных, лейтенантов Клюева и Шумейко, уже отворивших ворота и запустивших двигатели двух маши. Вынырнувший из дыма старшина Ефременко доложил:

– Товарищ капитан, наши все живы. Только механика-водителя Черемисина осколком стекла по лицу малость хлестануло. Я его толстую рожу перевязал, танком управлять сможет.

– Лейтенанта Бузова не видел?

– Никак нет. От дома, где он квартировал, одна куча кирпича осталась. Думается, вряд ли кто выжил. Хотя… Он же вчера дома не ночевал. К зазнобе в Брест мотался. Авось явится.

Бузов оказался живым и здоровым. Он первым прибыл в боксы, и его механики-водители уже прогревали двигатели. Увидев ротного, доложил:

– Товарищ капитан, взвод готов к боевым действиям.

– Молодец! Выдвигай взвод и потихоньку вдоль рощи топайте на север, к мосту через Мухавец. Мы за вами, за нами к месту сбора дивизии потянется полк.

Когда Гордеев отошёл, Бузов приказал механику-водителю командирского танка начинать движение. Тот, видимо, в нервной спешке, волнуясь, пережал педаль газа, танк дёрнулся и заглох. Бузов не растерялся, крикнул:

– Соберись, Калюжный! Заводи и плавненько двигай на меня, не рви ногой педаль, ты же умеешь, ты же молодец, Калюжный!

Двигатель вновь ожил. Калюжный, обливаясь потом и глядя благодарными глазами на командира, аккуратно вывел Т-26 из бокса. Бузов вскочил на броню и флажками дал сигнал взводу двигаться за ним.

Когда Гордеев взобрался на танк, ефрейтор доставил из штаба полка записку. Комполка сообщал, что комбат майор Луценко тяжело ранен, и он, Гордеев, назначается командиром батальона. Комполка приказывал выводить батальон к месту сбора дивизии у Жабинки, имея впереди разведку и по флангам боевое охранение, перейти Мухавец по мосту, пересечь шоссе Брест – Кобрин и сосредоточиться на южной окраине посёлка. По рации Гордеев приказал лейтенанту Клюеву своим взводом вести разведку, двигаясь на километр впереди батальона. Лейтенант Шумейко двумя танками своего взвода организовывал боевое охранение правого фланга колоны, двумя – левого фланга. Колона двинулась вдоль рощи.

Оглянувшись назад, Алексей с огорчением увидел, что за его ротой двигается не грозная сотня боевых машин полка, а жиденькая цепочка из двух-трёх десятков танков и бронеавтомобилей. Он ещё не знал, что под немецкими авиабомбами погибла основная часть полковой техники, тыловое имущество, склад боеприпасов, что все командиры батальонов были ранены, погибли или оказались ранеными многие ротные и взводные, а из штаба полка в строю остались командир, начштаба и особист. Что за авианалётом последовал мощный артиллерийский удар, расположенных за Бугом немецких батарей, и военный городок прекратил своё существование. Что старший лейтенант госбезопасности Бригадзе, собрав вокруг себя санитаров, бойцов тыловых частей и легкораненых, в кромешном аду взрывов, огня и дыма на нескольких сохранившихся запряжённых подводах вывозил в рощу раненых, женщин, детей. А затем, сам, будучи раненным в плечо осколком снаряда, собрал из отставших от своих подразделений, растерянных и почти обезумевших красноармейцев две пехотные роты, отправился с ними к Жабинке, к месту сбора дивизии.

Он, капитан Гордеев, пока еще не знал, что почти вся авиация их Западного особого военного округа погибнет в первые восемь часов войны. Причём из 738 потерянных самолётов 528 будут уничтожены на земле. И щемящие душу ожидания и надежды, что вот-вот сейчас наконец-то наши краснозвёздные истребители очистят небо от наглых стервятников, а краснозвёздные бомбардировщики разнесут на молекулы немецкие батареи, окажутся несбыточными, и ещё очень долго вражеская авиация будет господствовать в воздухе, сея смерть, разруху, панику. Только осенью станет известно о том, что командующий авиацией округа генерал-майор Копец, узнав о фантастических потерях в авиачастях, застрелился у себя в кабинете.

Относительно благополучно преодолев реку Мухавец, бросив несколько загловших бронемашин, полк стал пересекать с юга на север шоссе Брест – Кобрин. Было только около семи утра, но по шоссе с запада на восток плотным потоком двигались военные и гражданские грузовики, подводы, тысячи и тысячи беженцев, тащившие на себе скарб. По обочинам гнали стада колхозного скота, поднимавшего тучи пыли.

Пограничники перекрыли движение, пропуская танки. На шоссе создалась жуткая пробка. И тут же, словно мухи на мёд, прилетели немецкие бомбардировщики и истребители. Началось методичное, циничное варварское уничтожение всего живого. Самолёты с рёвом носились вдоль шоссе на такой малой высоте, что были видны радостные лица их пилотов. Ленты пулемётного огня вспарывали шоссе будто живую плоть, оставляя длинные кровавые полосы. Бомбардировщики сыпали мелкие бомбы на скопления грузовиков и повозок.

И тут кто-то из танкистов не выдержал. В борт ещё не вышедшего из пике Ю-87 впилась, словно огненная игла, длинная очередь из ручного пулемёта Дегтярёва. Несколько пуль разбили фонарь, немедленно окрасившийся кровью пилота. Бомбардировщик нехотя задымил, накренился на левый бок и, пролетев ещё с полкилометра, рухнул в лесу, подняв высокий столб огня и дыма. Потеряв вскоре ещё пару машин, немцы повернули на запад.

К полудню остатки 22-й танковой дивизии вышли в район сосредоточения, почти не имея горючего, боеприпасов и средств связи. Комдив генерал-майор Пуганов собрал командиров полков и комбатов, потребовал отчёта о потерях, оставшихся в строю живой силы и техники. Из рапортов командиров батальонов стало ясно: дивизия потеряла половину бронетехники, почти все автомашины, большую часть артиллерии. Хуже всего обстояло дело с горючим и снарядами для танковых пушек. Лишь несколько ротных командиров, в том числе и Гордеев, в нарушение приказа, держали боезапас в танках. Комдив приказал имеющиеся 45-мм снаряды распределить поровну среди всех бронемашин. Гордеев, имевший в роте тройной боекомплект в триста снарядов на танк, по сто снарядов с машины отдал в общий котёл. Командиру разведбата и присоединившейся к дивизии роте пограничников был отдан приказал немедленно отправить на шоссе Брест – Кобрин боевые группы для изъятия для нужд дивизии всего грузового автотранспорта, идущего на восток либо порожним, либо с гражданским имуществом, а также всех цистерн с бензином и соляркой. В Жабинках реквизировали около двух десятков грузовиков, передав их в моторизованный полк. Эти меры