позволили к полудню посадить на автомашины два батальона мотопехоты и обеспечить мехтягой две батареи полковых 76-мм орудий.

В батальоне, которым стал командовать Гордеев, осталось двадцать пять танков, из которых семнадцать были гордеевской роты, ещё восемь – остатки двух других рот. Гордеев своим приказом разделил по восемь бронемашин на роту, образовав в каждой по два взвода. Ротными он назначил лейтенантов Бузова, Шумейко и Клюева, взводными – командиров танков из сержантов сверхсрочной службы. Отходившие от шокового состояния, словно от удара молнии, танкисты, отдыхали в тени садов и кустарника. Кто-то спал, растянувшись на траве, кто-то ветками отгонял назойливых мух, кто-то курил ещё довоенные папиросы… По переулку, из-за ближайшей избы, попыхивая дымком и расточая аромат горячих щей, запряжённая парой колхозных лошадей, выкатилась полевая кухня. На скамье, рядом с управлявшим спецтехникой бойцом, сидел старшина Ефременко. Ловко спрыгнув и отряхнув с себя пыль, он с достоинством подошёл к группе командиров, спокойно доложил:

– Товарищ капитан, обед, для личного состава батальона прибыл. На первое – щи со свежей свининой, на второе – гречневая каша с той же свининой, но жаренной с луком.

– Молодец! – искренне обрадовался комбат. – Из ротного имущества что-то удалось вывезти?

– Не густо, товарищ капитан. Но документы все целы.

– Давай корми бойцов. Неизвестно, когда ещё нормально поедят.

Когда танкисты обедали, в посёлке началась какое-то движение. Забегали вестовые, стала перемещаться пехота. Лейтенант на мотоцикле доставил Гордееву пакет с приказом из штаба дивизии. В полдень дивизия всеми имевшимися силами должна была нанести контрудар из района Жабинки в направление Брест, разгромить наступавшие немецкие танковые части, а затем совместно с другими дивизиями 14-го мехкорпуса отбросить врага за Буг, очистив советскую территорию. Батальону Гордеева предписывалось обеспечить левый фланг дивизии, нанося удар из района Здитовского леса вдоль берега Мухавца. Сигнал к наступлению – три зелёные ракеты.

Прочитав приказ, Гордеев задумался. Горючего и боеприпасов в обрез. Артиллерийская подготовка не предусмотрена. Пехоты недостаточно. Главное – нет никаких разведданных о противнике. Кто впереди? Сколько у него танков? И каких? Кто будет обеспечивать тыл его батальона? Если правый сосед известен (второй батальон его полка), кто будет наступать слева, за Мухавцом? Вопросов очень много. Но приказ есть приказ, его надо выполнять. Собрав командиров рот и взводов, Гордеев зачитал приказ, поставил задачи.

– Клюев, один взвод в разведку, дистанция полкилометра. Второй взвод в центре. Шумейко, пойдёшь правым флангом, по окоёму леса. Бузов идёт слева, вдоль берега реки. Я с ротой Шумейко. Идти экономичным ходом, горючее беречь. Вперёд не зарываться, глядеть в оба, не паниковать. В случае поломки, машины оставить и пересесть на броню соседей. Всё. По машинам!

16

3-я танковая дивизия 2-й танковой группы генерала Гудериана, обойдя Брест, продвигалась на восток и северо-восток. Её командир генерал-майор Вальтер Модель имел приказ захватить Кобрин, где базировался штаб советского 14-го мехкорпуса, ударами с юга, по шоссе Брест-Кобрин, и с северо-запада, по дороге Жабинки – Кобрин.

Дивизия была одной из самых старых и опытных в вермахте, её сформировали в октябре 1935 года в Берлине и Вюнсдорфе. В войсках дивизию называли Берлинской медвежьей, так как на броне её танков был нарисован медведь – символ Берлина. Она участвовала в захвате Чехословакии и Польши, в 1940 году воевала в Голландии и Франции. В дивизии имелось 215 танков, половина из которых были средние танки Т-IV и Т-III последних модификаций с 50-мм пушкой. Другую половину представляли старые лёгкие танки Т-1 и Т-2, а также чешские танки Т-35 и Т-38. Дивизия располагала опытными офицерскими и унтер-офицерскими кадрами, отлично подготовленными танкистами.

Майор Гюнтер Папе, командир 2-го мотоциклетного батальона, и капитан Фердинанд Шнайдер-Костальски, командир 3-го батальона 6-го танкового полка, сидели в тени разросшегося вдоль берега Мухавца терновника и пили кофе из термоса. Фельдфебель Райнике услужливо расстелил на траве чистое полотенце и выложил на него варёные яйца, тонко нарезанный хлеб, ветчину. Командир их бригады генерал-майор Кюн после восьмичасового марша разрешил сделать привал на полчаса, заправить топливом машины, накормить личный состав. Со вчерашнего вечера солдаты и офицеры их батальонов, шедших в авангарде дивизии, ничего не ели.

– Гюнтер, – спросил капитан, вытирая салфеткой губы, – ты после войны чем намерен заняться?

Майор не спеша закурил, огляделся вокруг, с наслаждением улёгся на траву.

– Я, Фердинанд, хочу взять гектаров двести земли здесь, в Белоруссии, и разбить яблоневые сады. Говорят, в этом благодатном климате растут прекрасные сорта яблок, каких нет в Германии. Буду поставлять в крупные города, открою небольшую фабрику по производству джема. А ты что будешь делать?

Капитан Шнайдер-Костальски был молод. Ему недавно исполнилось двадцать восемь лет. Из них три года он провёл в военном танковом училище, а два года в боях и походах. Кроме армии, танков и иных бронемашин, он ничего не знал и не умел.

– А я останусь в армии. После победы у нас впереди много дел. Полагаю, фюрер всё же решится вторгнуться на острова[4]. Возможно, и в Индии повоюем.

Впереди, со стороны Здитовского леса, ворчливо застрекотал пулемёт МГ-34, затем другой. Глухо защёлкали выстрелы немецких карабинов. Как бы им в ответ звонко ухнули советские сорокопятки, донеслись взрывы их снарядов.

– Что там происходит, чёрт возьми! – нервно выкрикнул вскочивший майор. – Там моя разведка! Видимо, напоролись на русских.

Подбежали офицеры-танкисты, ждали приказа командира батальона. Капитан Шнайдер-Костальски отряхнул комбинезон, позируя подчинённым выдержку и спокойствие, закурил душистую французскую сигарету.

– Без паники, господа. Обер-лейтенант Бухтеркирх, берёте свой взвод и за мотоциклами господина майора двигаетесь вдоль реки. Мы идём за вами. На связи быть постоянно. Выполнять!

Пять танков Т-III, густо дымя выхлопными газами, поползли вслед разведчикам на мотоциклах с колясками. А там, за свекольными полями, ближе к лесу, бой разгорался нешуточный.

Рота лейтенанта Клюева, нарвавшись на немецких мотоциклистов, немедленно уничтожила их огнём орудий и гусеницами. Вскоре на дороге появилась новая группа мотоциклистов, а слева, вдоль берега, двигалась другая. Там их встретила огнём рота лейтенанта Бузова. Спасаясь от советских танков, немцы быстро развернулись и помчались назад. В короткой схватке немцы потеряли полтора десятка мотоциклов и около сорока солдат.

Первым немецкие танки заметил Бузов. Он сразу распознал: это были не лёгкие танки, а средние, мощные и вооружённые 50-мм орудием, которое кололи броню Т-26, словно орехи. Бузов по рации приказал командирам танков:

– Братцы, борта не подставлять. Проходим мимо немцев на повышенной скорости, заходим сзади, делаем остановку и бьём их в моторное отделение.

Танки Бузова промчались по прибрежным кустам, развернулись, остановились. Их четыре пушки стали бить бронебойными по немецким Т-III, но болванки, высекая искры о броню, отлетали, не причиняя немцам