– Кажется, ты удивлен? – спросил Клевер.

– Воин бьет первым, – сказал парень, словно цитировал слова, заученные наизусть. – Бьет так сильно, как может. Воин никогда не выпускает меча из своей руки.

Клевер медленно кивнул.

– Мне приходят на ум множество воинов, которые согласились бы с тобой. Знаменитые бойцы. Великие имена. Шама Бессердечный – слыхал о таком?

– Да, – отозвался парень.

– Черный Доу? Девять Смертей?

– Конечно, – сказал парень.

– А как насчет Стура Сумрака?

Бесцветные глаза юноши слегка сощурились.

– Можешь сказать, что общего у всех этих грозных ублюдков?

Молчание. Только птица, гнездившаяся где-то под крышей библиотеки, тихо ворковала в дремотной полуденной неге.

– Они все мертвы, – наконец сказал парень.

Клевер широко улыбнулся.

– Ты даже не представляешь, какое это удовольствие – иметь такого сообразительного ученика! Итак, если ты хочешь знать мое мнение, главная цель фехтовальщика должна состоять в том, чтобы не оказаться в числе великих героев, вернувшихся в грязь.

– Мы все встретимся с Великим Уравнителем.

– Конечно. – Клевер наклонился вперед, чтобы скинуть с плеч плащ (тот самый, из волчьей шкуры, который прежде носил Стур, теперь уже несколько потрепанный от неуважительного обращения), и принялся скатывать его в рулон. – Но я бы предпочел отложить эту встречу настолько, насколько у меня получится. А ты? Что ты планируешь? Бежать к нему со спущенными штанами?

Черные брови юноши слегка сдвинулись, пока он обдумывал услышанное.

– В конечном счете единственное, что действительно зависит от человека, – это правильно выбрать момент. Ждать, пока противник откроется, понять, когда это произойдет, и воспользоваться этим. – Клевер выхватил из воздуха пригоршню пустоты, сжал кулак и потряс им. – Правильно выбрать момент! Вот в чем секрет. Ты понял?

Тот кивнул – торжественно, словно гость на похоронах. Казалось, будто ту науку, которую Стур не мог уловить за сотню повторений, этот паренек впитал мгновенно, как губка.

– Кажется, да.

– Мне тоже так кажется. А теперь – почему бы тебе не показать мне свое грозное искусство на одном из этих столбов?

Клевер подсунул скатанный плащ за голову, словно подушку, положил один сапог на другой и принялся смотреть, как меч паренька жалит и рубит. Как вспыхивает и сверкает клинок. Как вечернее солнце блестит, отражаясь в озере.

– Отлично! – крикнул он. – Чертовски здорово. Выбрать момент!

И Клевер с удовлетворенным вздохом прикрыл глаза. Он слушал, как та птичка воркует где-то наверху. Как ветер шепчет в траве. Как сталь стучит и скребет по дереву.

«Пожалуй, все могло получиться и хуже», – решил он.

Мероприятие было исключительно для своих.

Никакой атмосферы карнавала. Никаких толп галдящего простонародья. И уж конечно, никаких хихикающих шлюх в качестве сопровождения. Вместо одной из широких людных площадей в центре города – маленький мощеный дворик позади Допросного дома. Настроение царило, надо сказать, довольно унылое. Но Орсо едва ли мог требовать, чтобы окружающие держались повеселее.

– Черт побери, терпеть не могу повешения, – пробормотал он, хмуря глядя на виселицу.

Все нововведения откатили назад: никаких шкивов, никаких штанг, никакой машинерии. Все это ушло вместе с Ризинау, Судьей, Кругом общин, Народным инспекторатом и Великой Переменой в целом. Здесь была только виселица, веревка и люк, а также рычаг, чтобы его открывать.

Ну, и приговоренный к повешению пленник, разумеется. Мероприятие выглядело бы чертовски уныло, если бы его не было.

Во двор задувал тихий ветерок, в воздухе почти не было смога и дышалось легко. Наверное, в последний раз всегда хорошо дышится… Орсо не боялся. Даже когда увидел тихо покачивающуюся петлю. Впрочем, у него всегда была склонность вести себя смело в наименее уместных ситуациях. Он блуждал от одной ошибки к другой, словно слепой на бойцовском поединке, получая жестокие удары от сил, которых не мог даже осознать, не то что понять. Сколь многого он не сумел! Как часто разочаровывал других! Но это дело, по крайней мере, он был намерен сделать как надо.

– Что это мы тут топчемся? – произнес Орсо и, оставив стражников позади, с небрежным изяществом взбежал вверх по ступеням.

Он думал о том, что все-таки сделал попытку поступить правильно, хоть она и оказалась привычно безрезультатной. Поразительно, как редко обстоятельства позволяют человеку быть героем, как бы сильно он этого ни хотел. Насколько бы ни подходил для этой роли. И, тем не менее, конечно же, каждый считает себя достойным награды. Во всяком случае, у Молодого Льва на этот счет явно не было сомнений.

В его облике, если хорошенько приглядеться, до сих пор оставалось нечто львиное, но вот титул «Молодой» звучал уже откровенной натяжкой. Его волосы и борода, некогда золотистые, уже начинали преждевременно седеть, краски лица поблекли. Он смотрел, как Орсо взбирается на эшафот, с удовлетворением человека, получающего то, чего давно добивался. Кто-то мог бы обвинить его в полном отсутствии эмпатии или воображения. Однако, как знали все присутствующие, на самом деле Лео дан Броку было доподлинно известно, что значит оказаться на эшафоте.

«Некоторые люди, – подумал Орсо, – никогда не смогут простить того, что их простили».

Лорд-регент искоса взглянул на свою жену, словно победитель в игре в квадраты на проигравшего противника.

Но Савин не смотрела на него. Большинство наблюдателей решили бы, что она спокойна: богатая покровительница в своей театральной ложе. Однако Орсо знал ее слишком хорошо – может быть, лучше любого другого. Он видел, как напряглись мышцы на ее скулах. Как побелели костяшки пальцев, сжимавших поручень. С одного взгляда он понял, что для нее это было таким же потрясением, как и для всех остальных.

Он улыбнулся ей, и Савин ответила улыбкой – едва заметной, в уголке губ, но Орсо ее увидел и понял ее значение. Пускай в самом конце человек остается совсем один – но в это мгновение они понимали друг друга. Понимали и прощали. Возможно, даже все еще любили друг друга. Орсо подумал, что, пожалуй, ее он ни разу не подводил. По крайней мере, в действительно важных вещах. Это было уже кое-что.

Потом она сглотнула и опустила взгляд к земле – и их мгновение закончилось.

Орсо не испытывал большого желания обмениваться трогательными последними взглядами с кем-либо из других участников мероприятия. Лорды Ишер с Хайгеном лучились самодовольством – но если позволять себе сердиться на самодовольство других, то будешь ходить сердитым постоянно. Приближенные Брока, Юранд и Гловард, сидели с мрачным видом. Возможно, из них бы получились вполне приличные люди, служи они другому хозяину. Приличные люди попадаются на любой стороне, как любил говорить его отец. Для Орсо было сюрпризом увидеть здесь Селесту дан Хайген, пусть даже более скромно одетую, чем было в ее привычках. Похоже, некоторые люди неизбежно всплывают наверх. Кроме них был еще костлявый человек, которого Орсо припоминал лишь очень смутно, в архилекторской белой мантии. Был Карнсбик, выглядевший слегка больным, и тот, с брылями, и еще тот востроносый, который раньше служил в королевской гвардии, – черт побери, как их всех звали?