Морщась, он выслушивал их льстивые поздравления и смотрел, как они рассаживаются по местам. Он победил. Это невозможно было отрицать. Но обрубок его ноги от этого болел не меньше. Изрешеченная металлом рука чувствовала не больше. Дыра в зубах отзывалась все тем же горьким привкусом. А его терпение, если на то пошло, было еще короче, чем прежде.

Он победил – но это было нисколько не похоже на его победу над Стуром Сумраком в круге. Никакого восхищения толп, сплошной страх и подозрительность. Никакого прилива радости, только грызущее неудовлетворение. И никаких обнимающих его друзей: большинство из них он сам привел к смерти.

Лео был удивлен, когда дверь снова открылась и в комнату вплыла леди-регент. В последние дни она едва удостаивала его взглядом, не говоря о том, чтобы находиться в одной комнате. Если так пойдет и дальше, вряд ли можно ожидать, что они снова будут спать вместе. Впрочем, Лео об этом не жалел. С тех пор, как он потерял ногу, это занятие стало походить сперва на работу, а под конец на унижение. Пускай она оставит свою дырку себе, а он возьмет все остальное. На его взгляд, это было вполне справедливым разделом активов.

– Решили к нам присоединиться, ваша светлость? – спросил он.

– Ну, раз уж здесь есть свободное кресло… – Она спокойно встретила его взгляд, с еще более царственным видом, чем обычно, располагаясь на высоком кресле в дальнем конце стола. Том самом, которое много веков оставляли пустым для Первого из магов. – Байяз к нам вряд ли присоединится, не так ли?

Это были, наверное, первые слова, которыми они обменялись после повешения. Что это, первые признаки оттепели посреди зимы их супружества? Или, что более вероятно, на поверхность вновь выползла ее безжалостная, реалистичная натура, и теперь она старалась извлечь наибольшую выгоду из того, что не могла изменить. Любовь к победам всегда была в натуре Савин. Но если она собирается сражаться с ним, лучше ей сразу привыкнуть к вкусу грязи.

– Ну что ж, я думаю, мы все собрались. – Лео подался вперед, положив сжатый кулак на стол. – У нас теперь новый Закрытый совет. Молодой. Голодный. Дюжина мужчин – и женщин, – готовых перековать Союз в соответствии с запросами новой эры!

Раздались вежливые аплодисменты. Хлопали все, исключая Савин. Она сидела со свойственным ей ледяным достоинством, устремив вдоль стола на Лео свирепый взгляд, словно он поил ее мочой. Но он не собирался позволить ее гребаным уязвленным чувствам испортить ему момент торжества.

– С прискорбием я должен сказать, что наше государство слабо, – прорычал он, ввинчивая кулак в дерево. – В нем завелась гниль еще задолго до Великой Перемены. Армия раздроблена, деморализована. Мы должны вернуть людям их гордость! Их чувство цели!

Гловард захлопал в ладоши:

– Хорошо сказано, ваша светлость!

– Мы могли бы начать с возвращения площади Маршалов ее былого величия. Все эти имена под ногами… безобразное напоминание о вещах, которые лучше забыть. Испорченные плиты следует заменить на новые, чтобы мы вновь могли проводить учения, парады, маневры, демонстрации Союзной мощи…

– Мне кажется, это будет ошибкой, – вмешалась Савин.

Лео мрачно лизнул дырку в зубах.

– Да что вы говорите?

– Площадь должна остаться площадью Мучеников, – продолжала Савин, не сводя с него вызывающего взгляда, который совсем не понравился Лео. – Если мы сотрем свидетельства наших ошибок, как мы сможем на них научиться? Нет, мы должны оставить имена тех, кто погиб ради Великой Перемены, – и добавить к ним имена ее жертв! Увековечить память об ужасах и старого, и нового режимов, в надежде, что мы никогда их не повторим! Союз, который мы строим, должен быть лучше старого.

Она тоже положила на стол кулак, стиснутый так сильно, что побелели костяшки.

– Все это не может оказаться напрасным! Не может!

Последовало задумчивое молчание. Потом Карнсбик медленно кивнул:

– Очень хорошо сказано, ваша светлость.

Лео, хмурясь, искоса взглянул на Юранда. Тот отвечал ему открытым взглядом, слегка приподняв брови, словно щенок, просящий подачки. Как он делал всегда, когда мать Лео выдавала какую-нибудь чепуху, с которой он был согласен.

– Ну что ж. – Лео кисло пожевал губами, потом с усилием изобразил на них едва заметное подобие улыбки. – Я, конечно же, не собираюсь лишать Любимицу трущоб возможности сделать пару сентиментальных жестов. Называйте площадь как вам нравится. Основной пункт остается неизменным: мы со всех сторон окружены угрозами. Наши крепости на границах заброшены, наш флот не отвечает современным требованиям. Первым нашим делом должно быть укрепление и обновление военной мощи королевского…

– Лорд-регент затронул очень важный вопрос, – прервала Савин, – и именно поэтому нашим первым делом должно быть изыскание финансов. Администрация короля Джезаля совершила множество ошибок, но худшая из них состояла в том, что они тратили деньги, которых у них не было.

Все повернулись, чтобы посмотреть на Лео.

– Мы все это знаем, – буркнул он. Ему не требовалась лекция о том, что не следует совершать одну ошибку дважды.

– В качестве надежного финансового основания нам требуется новая система налогообложения, – продолжала Савин. – Что скажет наш министр финансов Валлимир?

– Необходима радикальная реформа. – Валлимир принялся раздавать аккуратно перевязанные стопки распечатанных листков. Похоже, люди на том конце стола пришли сюда хорошо вооруженными. – Здесь перечислены возможные варианты, как этого достичь. Повышенные налоги на землю и доход, уничтожение привилегированных категорий и продажных постов, взимание пошлины с торговой и предпринимательской деятельности, усиленные меры против коррупции…

– Мы не можем равняться на прошлое, – сказал Карнсбик, глядя поверх глазных стекол. – Нам необходимо избежать разрушительных долгов, отравивших царствование короля Джезаля.

– Великая Перемена, по крайней мере, избавила нас от тирании банков, – заметил Корт.

Ишер листал предложенные бумаги, и его лицо все больше мрачнело.

– Только для того, чтобы надеть на нас ярмо сборщиков налогов?

Они принялись спорить, долго и нудно. Соотношения, допущения, льготы… Лео почти не понимал смысла их препирательств. Еще немного, и он начнет жалеть, что не обращал большего внимания на речи своей матери во время утомительных заседаний совета у них в Инглии… Впрочем, до этого еще не дошло.

Он откинулся на спинку кресла, жалея, что не взял с собой вина. Его место в седле! Или лучше, возможно, что-нибудь наподобие открытого экипажа? Это будет не так болезненно… Как бы там ни было, его место – рядом с теми, кто сидит в седле! Он скосил взгляд на Юранда. Его место – в походе! Чтобы ветер в спину, а спереди враг! Поднимать людей в атаку, высоко вздымая меч!

– Нам нужны деньги на восстановление города, – говорил Корт.